Любопытно, что о невероятной стойкости русских и их способности к долгому сидению в осадах пишет и Маржерет, сам участник долгой и крайне тяжелой осады, которую выдержало иноземное войско в Кремле в 1612 году. Но о причинах стойкости иноземцев он упоминает вполне буднично: выхода не было. Не верили, что останутся в живых. Вот и приходилось биться до последнего.
А когда бандам Сапеги и Лисовского бешено сопротивляется Сергиев Посад, когда вооруженные монахи и присоединившиеся к ним миряне не пустили разбойников в монастырь, здесь он разглагольствует о долготерпении и неприхотливости русских. Двойной счет налицо.
Солдаты Фридриха Великого. Гравюра. Под начищенной униформой скрывались отбросы и наемники со всей Европы
О невероятной покорности русских охотно писал в самом конце XVII века Лейбниц, делая вывод: когда Швеция наконец завоюет Россию, русские легко покорятся иноземному владычеству. Их будет не так уж трудно не только завоевать, но и «цивилизовать». Они ведь не умеют сопротивляться своему правительству, из кого бы оно ни состояло и что бы оно ни затеяло.
Такие мифы не всегда звучат осуждающе. Например, прусский король Фридрих Великий выражал совершенно откровенное восхищение русскими солдатами: «Они способны на такое величие, на которое, увы, не способны даже мои солдаты».
То есть он считал почти как Штаден, что русские могут то, чего не могут немцы. И сделал ту же самую ошибку: сравнил русских солдат-патриотов с солдатами своей собственной армии — навербованной по всей Европе голытьбой, боявшейся палки капрала больше, чем пуль неприятеля.
А. Ф. Пахомов «На Неву за водой». Из серии «Ленинград в дни блокады». Литография. 1942 г. Потомки Фридриха Великого не могли поверить, что в невыносимых условиях трехлетней блокады гражданское население Ленинграда не выбросит белый флаг
Наполеон тоже говорил о неприхотливости русских. Французский император полагал, что сломить сопротивление русских можно только большой силой и жестокостью: они могут довольствоваться самым малым, их не напугаешь незначительными лишениями.
К XIX веку миф, что называется, был готов. И что характерно, сами русские его, как обычно, охотно воспринимают. Да, соглашаются они, мы терпеливы и покорны! Мы не только не умеем, мы и не хотим работать, потому что нам совсем не много надо. Такие представления о самих себе русские даже превращают из недостатка в некое достоинство. Вспомните Федора Ивановича Тютчева:
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благославляя.
Правда, граф Алексей Константинович Толстой напрямую полемизирует с великим русским патриотом-империалистом Тютчевым:
Одарив весьма обильно
Нашу землю, Царь Небесный
Быть богатою и сильной
Повелел ей повсеместно.
Но чтоб падали селенья,
Чтобы нивы пустовали —
Нам на то благословенье
Царь Небесный дал едва ли!
Мы беспечны, мы ленивы,
Все у нас из рук валится,
И к тому ж мы терпеливы —
Этим нечего хвалиться!
Но и он ведь согласен с тем, что мы беспечны, ленивы, патологически терпеливы. Этим нечего хвалиться, пора сделать свою Родину богатой и сильной… Но мы — такие! По крайней мере, в данный момент.
Миф жил весь XIX век и перекочевал в ХХ. О «неприхотливости русских солдат» Второй мировой войны много говорили и немецкие маршалы, и «наши доблестные союзники» — британцы и американцы. В этом мифе можно найти много и нелепого, и даже забавного. Скажем, великий норвежский путешественник Тур Хейердал в 1944 году был десантирован британцами на самый север своей страны, на границу Норвегии и Финляндии. Он с восхищением писал о русских солдатах, которые «имеют при себе только теплую одежду, документы и свое оружие». И которые наступают почти без горячей еды и тепла в условиях арктической зимы.
Ф. И. Тютчев. Величайший патриот России сам ненароком подливал масло в пламя мифотворчества о нашей стране
Советские солдаты наступали так быстро, что оторвались от своих баз. Они не имели горячей пищи и не были в тепле не всю войну, а несколько дней наступления. Вообще же солдат в 1944 году сравнительно неплохо кормили. Так что спасибо на добром слове, господин Хейердал, но все было немного не так.
А вот для местных норвежских партизан «Сеньор Кон-Тики» доброго слова не находит. При том, что эти партизаны несколько месяцев сидели в горах, действительно без жилья и без теплой пищи (боялись разводить костры, чтобы не быть обнаруженными). Но их подвиг проходит мимо сознания ученого и писателя. Тем более не делается никаких далеко идущих выводов о том, что норвежцы и финны не нуждаются в тепле и горячей пище, такие вот неприхотливые и покорные своим командирам.
Миф существует до сих пор. Мы обычно даже хвастаемся своей неприхотливостью, как чертой невероятной приспособленности к жизни и чуть ли не к любым обстоятельствам. Иногда стыдимся своей способности обходиться без удобств, как черте недостаточной цивилизованности. Вроде получается — культуры нам недостает. Потому мы и можем обходиться без двуслойной туалетной бумаги с перфорацией, шотландского виски и маринованных ананасов.