Но все же очень часто звучит гордость: хоть в чем-то мы да превосходим Запад! Можем жить хоть в Антарктиде, есть все что угодно, хоть картофельные очистки, — и при том еще вершить великие дела.
Корни мифа
Существуют две вещи, которые делают слугу несовершенным, и эти вещи — богатство и почет. Если человек остается в стесненных обстоятельствах, он не будет испорчен. Я
момото Цунэтомо «Хагакурэ, или Сокрытое в листве», XVIII в.
Очень легко найти по крайней мере одну особенность России, как будто «работающую» на миф. Это громадность территории России, ее суровый климат, редкое население, жизнь человека рядом с большими массивами почти не затронутых деятельностью человека лесов, гор и степей. Жизнь в такой стране поневоле формирует другое отношение к потреблению, чем в Европе.
Западные части исторической Руси, современные Украина и Белоруссия, больше похожи на Европу по климату и плодородию почв. Но народный характер современного русского народа выкован в междуречье Волги и Оки, с появлением Великороссии. До XII-XIII веков такой части Руси вообще не существовало, и только с XIV-XV веков она начинает играть важную, а потом и ведущую роль в жизни Руси.
В Великороссии поведение людей и массовая психология, и правда, существенно меняются. Это земля мало населенная, покрытая беспредельными лесами. Природа заметно беднее, чем на юге и западе Руси. Зона рискованного земледелия: каждые несколько лет — неурожай. Чтобы психологически комфортно жить на такой земле, человек должен стать равнодушнее к потреблению. Стало голоднее, чем было раньше? Ну, ничего не поделаешь, какое-то время придется затягивать пояс.
Сдержанность в еде, аккуратность и простота в одежде, умение жить высшими духовными ценностями и ставить их выше телесных радостей — во всех культурах это считалось похвальными качествами. В такой стране, как Россия, они неизбежно станут важными частями культурного кода. Россиянин веками привыкал жить, не безразлично, нет, но более спокойно относясь к сугубо материальному.
И. Шишкин «Лесныедали». 1884 г.
К. Юон «Купола и ласточки». 1921 г. Выйдешь за околицу — лесная чаща. Поднимешься на колокольню — и сколько может видеть глаз — вокруг бескрайние и суровые русские леса
Огромное значение в жизни людей имел лес. Даже выйдя из избы среди деревни, россиянин видел зубчатую стену леса, замыкавшую горизонт. Пропалывая огород, женщина оказывалась в нескольких шагах от первых деревьев леса. Уходя на свое поле, россиянин видел те же лесные дебри, окружающие пашни.
Лес имел и хозяйственное значение. Зачем разводить сад, если в лесу есть ягоды и грибы? Зачем заводить большое стадо, если в лесу живут дикие звери? Вот лосей, кабанов, птицы много, их не нужно выращивать, они обходятся дешевле домашней скотины, предназначенной на убой, и ничуть не менее вкусны и полезны.
Дикая… ну, почти дикая природа окружает маленькие деревушки и даже маленькие городки. Россиянин постоянно оказывается на берегу реки, где нет ни причалов, ни набережных. В лесу, без всяких признаков жилья и без дорог — только круговерть тропинок и, протоптанные людьми, незаметно переходят в звериные. В этих ландшафтах он должен постоянно жить и работать, и желательно — любить их, получать удовольствие от такой жизни. Иначе ведь жизнь в муку превратится.
Обитатель стран, где вся земля давно возделана, не стремится в лес, на берег лесного озера. Ему не хочется поваляться на траве, постоять в обнимку с березкой, принять лицом пахнущий травами ветерок на лесной опушке. Как у Высоцкого, которого запойный бес водил по городу Парижу:
Я рвался на природу, в лес,
Хотел в траву и в воду, —
Но это был — французский бес:
Он не любил природу.
В Европе французы, а на востоке китайцы даже с некоторой иронией относятся к нашему стремлению отдыхать «на природе». Нет у них такого желания.
Но чтобы и трудиться, и отдыхать вне города или села, надо отказываться от части удобств. Желательно не хотеть этих удобств, не стремиться к ним и не ценить их. Если для человека важнее увидеть журавлиный клин над головой, чем вкусно пообедать за бокалом изысканного вина, приятнее слышать птичий щебет и шорох зверюшек в кустах, чем любоваться представлениями на городской площади, жизнь в средневековой Руси для него будет приятна и комфортна.
Русские дворяне и интеллигенты могли сколько угодно считать себя «русскими европейцами», своего рода культурной агентурой Европы среди «русских туземцев» — простонародья. Но вовсе не были они европейцами по бытовым привычкам и культуре. Жизнь в «дворянских гнездах» была менее комфортной, чем в Москве и Петербурге, а ведь дворяне просто маниакально, с неодолимым влечением «расползаются» по деревням, как только представляется возможность.
И интеллигенты стараются жить на даче все теплое время года. Например, банальнейший сбор грибов — уютная семейная забава. Но это и необходимость уходить далеко от дома в сырой, шумящий кронами деревьев сумрак. Это — постоянно идти, раздвигая палкой листву и траву, много раз нагибаться за грибами. Это, возможно, мокрые ноги и обязательная физическая усталость. Это необходимость потом, уже при закате, а то и при свете свечи или лампы, разбирать «добычу», чистить ее и обрабатывать.