Адмирал разгладил усы, поднял свои выцветшие стариковские глаза, заглянул в ее глаза, молодые, но измученные, воспаленные, непросыхающие от слез. Ему было тяжело говорить правду, но, видно, скрывать её и дальше нельзя, хватит скрывать, все равно когда?нибудь она узнает.
— Ну, ладно, хорошо… — начал он медленно и тяжко, будто наматывая неподъемную якорную цепь, вытягивая из пучины непомерный груз. — Хорошо, раз вы офицер, тем более, слушайте. Мы опоздали! Это сражение проиграно… а кулаками после драки не машут.
Он уставился на огромную картину в резной раме. На картине старинный фрегат?красавец, задрав корму к синему небу, медленно и величаво шел ко дну. Ничто не могло ему помочь. Грозная картина, трагическая картина. Что ж, и проигрывать сражения надо уметь.
— Поздно? — не поняла Светлана. И рванула серебристый ворот, отдирая его, срывая с полускафа, затянутого черными ремнями.
— Да, поздно, — адмирал был печален. — Вы принимались со всеми наравне, как и поступили, верно?
— Верно.
— Но я узнал вас. Вы жена Верховного…
— Это не имеет значения! — вспылила Светлана. — Мы обязаны сделать рейд на Землю. Забрать выживших, уцелевших!
Адмирал фустно улыбнулся, откинулся на спинку роскошного резного кресла. Была б его воля — несмотря на годы, болезни, сомнения, он повел бы весь флот на противника, он сокрушил бы его, пусть и вместе с Землей, пусть, главное, не сдаваться, не опускать флага перед вражьей силой, бить ее! бить!! бить!Ц Но ему некуда даже высадить всю эту миллионную богадельню! Некуда! Ни одной свободной от нечисти и пригодной для жизни людей планеты. Ни одной! А с ними он связан по рукам и ногам. Он опутан Цепями, кандалами! Разве в шлюпе дело!
— Вы говорите так, — пробасил он еле слышно, — я старый человек, мудрый, я все знаю, поверьте. Вы говорите так, а думаете о нем, о вашем муже.
— Да! Я верю в Ивана! Я хочу спасти его, забрать из этого ада! Я обязана сделать это! Он вызволил меня из Осевого, он выкрал меня из Системы! Это он меня спас, дал мне вторую жизнь! И я не могу его бросить в беде!
41
— Верховный мертв, — еще тише сказал адмирал. Светлану сковало судорогой. Она онемела на минуту. Потом выдавила хрипло:
— Что?
— Он застрелился. Это проверенные сведения. Увы!
— Нет, — она сдавила виски руками, — нет, только не это!
— Он не покинул своего корабля, — громче и тверже произнес адмирал, вставая, — он не покинул Земли, не сошел со своего капитанского мостика. Он поступил как подлинный русский воин, как офицер, как главнокомандующий. Он умер с честью, когда ушли все. Он выполнил свой долг!
— Нет, неправда… — Светлана вдруг осеклась и зарыдала взахлеб, в голос. Она уже понимала, что это истинная правда, что Ивана нет, что его не будет, нигде, никогда. И все же она продолжала настаивать, сквозь всхлипы, еле выдавливая из себя слова: — Дайте мне шлюп… я должна… я обязана… я заберу его тело! Вы не вправе отказать мне, не вправе!
Ответом ей было суровое, тягостное молчание.
Земля. Россия. Деревня Кочергино. 2485?й год.
— Вот так?то, мать вашу! — процедил Кеша и опустил лучемет.
Они медленно, будто ожидая подвоха, подошли к обугленным трупам рогатых тварей. Останки выползней были густо залиты студенистой жижей.
Кеша пнул сапогом ближайший труп, перевернул его, заглянул в выжженные глазницы. Сатаноид был мертв, однозначно и абсолютно мертв. Даже не верилось! Они все были мертвы, будто их всех изгрыз своими смертоносными клыками оборотень Хар. Но Хар никого не грыз, наоборот, он сам с недоверием и опаской обходил тела нечисти, помахивал своим драным хвостом, поскуливал.
— Стало быть, этих тварей можно бить! — сделал вывод Иннокентий Булыгин. — Еще как можно!
Он был доволен собой.
— Еще как можно!
Он был доволен собой. И теперь у него появилась в жизни цель — хорошая, добрая цель, бить, давить эту поганую нечисть! И плевать он хотел на довзрывников! Плевать на всякие там барьеры… не они его вели, не они! только он сам! и никто больше! Кеша просто жаждал сейчас, чтобы в мозг его как бывало прежде проник мерзкий глас довзрывников, вякнул бы чего?нибудь. Ох, он бы и послал их куда подальше! так послал бы, что век не забыли б! А ну, давай только, попробуй! Но злокозненные и коварные нежити молчали. И Кеша со злости пнул сапожищем еще один обгорелый труп.
Что?то светящееся и извивающееся выскользнуло из?под выползня, юркнуло в потемки, в слизь и грязь, пропало из виду.
— Хар, держи гада! — выкрикнул Кеша и ткнул пальцем наугад.
Оборотень ринулся вперед и вниз коршуном. У него был особый нюх.
И уже через две минуты Хар держал в зубах бьющегося тонкого червя с красной просвечивающейся головкой и двумя выпирающими глазами, переполненными ненавистью. Хар ждал команды, чтобы перекусить гадину пополам.
Но Кеша не спешил. Он даже присел на корточки, всмотрелся в омерзительную тварь. Червь был разумным. Он уже видал таких. Да все руки не доходили. И Иван рассказывал в свое время про Пристанище, там таких было пруд пруди, в башке у каждого чудища, у каждой уродины, у каждого упыря и у каждого огромного монстра сидел эдакий жалкий и крохотный червячок с горящими глазенками. Сидел и управлял биомассой… Биомассой? Кеша призадумался. Может, это они самые и есть, властители мира, выходцы из преисподней? Вот тебе и раз! И это они, гниды поганые, взяли верх над сорока миллиардами землян, вооруженных такой мощью, что впору сотни галактик сжечь единым залпом?! И это они, глисты глазастые, называют людей низшей расой, предсуществами, амебами, слизнями?! Нет, неправда… Кеша вытащил из бокового клапана скафа сигма?скальпель.