— Я тебя не убивал. Ты сам сорвался в пропасть.
— Нет, это ты меня убил. А ведь я шел в Желтый шар, чтобы покончить с этой сволочью!
Иван снова обернулся, вгляделся в спину — нет, это не сутулость, это переломанный хребет, он так и не выправился… и дйра в затылке, запекшаяся кровь. Ошибся, он думал, что Артем выстрелил тогда себе в грудь, а он взял да продырявил собственную башку. Да так и остался в Осевом, только перешел из разряда живых в разряд неприкаянных.
— Ничего, Артем, — успокоил его как мог Иван, — я за тебя посчитался с ними… и тогда, и позже!
— Я не хотел работать на этих гадов!
— Да ладно, чего уж теперь. Я верю, многие влипли сдуру, Синклит умел опутывать, я это понял позже… да что толку! — Иван невесело рассмеялся. — Ты меня прости, Артем.
— Если бы не подлец Голд Зовер, я давно бы поднял ребят. Его специально приставили ко мне, стукача поганого, суку подлую!
— Плюнь! И забудь!
Туман начинал клубиться, это было нехорошим знаком. Но назад не повернешь. Осевое измерение — Столбовая дорога Вселенной, обитель мучеников и страдальцев. Иван начинал различать в клубах отдельные лица, искаженные болью, раскрытые в крике рты, тянущиеся к серым небесам руки. Они почуяли присутствие живой плоти. Надо уходить.
Но Иван боялся спугнуть Артема Рогова. В тот самый «сосуд», что он притянул к себе запросто могла влиться иная субстанция. Нет, уж пусть лучше Артем.
— Зачем ты ушел из Старого Мира, ведь многие остались в нем?
Рогов повернул к Ивану лицо, изуродованное и шрамом от уха до уха, старым еще, заполученным на Замгамбе. пятой двойной планете системы Единорога, и свеженькой дырой, разнесшей полщеки.
— Там слишком хорошо, Ваня, для нас, грешных, нам там не место.
— А те, кто остался?
— Они просто дураки. На них там смотрят как на животных, как на пса, который с мороза забежал в теплый подъезд, которого просто жаль выставить обратно. Я не хочу так.
— Но ты знаешь туда дорогу?
— Конечно.
Оставалось попросить о главном. Но язык не поворачивался. Иван сидел сиднем и глядел, как густые и цепкие языки тумана лижут его сапоги. Он не спешил. Все так же как и всегда не хватало времени. Не хватило его, что бы толком побеседовать со своими друзьями?товарищами, переубедить их, не допустить бессмысленной бойни. Не хватило его на Алену, с которой не виделся целую вечность, и на родного, позаброшенного им самим сына, уж с ним?то он обязан был сродниться, свыкнуться — не чужая кровь. Не хватило даже на то, чтобы разобраться в подполе с трехглазыми уродами — осмыслить, понять… что понять?! что в мире не все поддается объяснениям?! это он и так знал. Раньше не было покоя, была суета и страшная неразбериха кругом. Сейчас покой пришел, и он разобрался с этими треклятыми уровнями и пространствами, но ведь вне него ничего не изменилось, неразберихи и хаоса не убавилось. И никогда не убавится. И прав был покойный батюшка, прав: нечего соваться куда не след! человек должен жить в том мире, где был рожден — попросту говоря, где родился, там и пригодился. А его, Ивана, все носило по чужим порогам… вот и постой у этого чужого, покланяйся, впустят или не впустят? А если бы не было никакого Артема, ежели б не та дикая битва в Осевом?!
— Я проведу тебя в Старый Мир, — сказал призрак. — Пошли!
— Пошли!
Иван встал.
И почувствовал, как его ноги оторвались от каменистой почвы. Он поднимался вверх, он парил над молочным туманом, из которого тянулись к нему бледные и тонкие руки. Он и не подозревал раньше, что способен летать — просто так, без помощи всяких приспособлений, антигравов и прочего. Хотя от Осевого можно было ожидать чего угодно.
Призрак парил рядом, но при этом оставался совсем не похожим ни на птицу, ни на ангела — какой там ангел с переломанным хребтом! Ему суждено оставаться таким, пока он здесь, потом станет лучше… или хуже, никто не угадает. Главное в другом, он простил Ивана. А Иван простил его. Прощение и понимание пришли с опозданием, но пришли. Никому не стало от этого легче. Какое там облегчение, когда во Вселенной людей идет безумная, уже проигранная война, и даже не война, а просто бойня, в которой убивают не единожды, но бессчетное число раз, убивают бесконечно, до умопомрачения и утраты души, до растворения ее во мраке. И Артем знал об этой бойне. Лучше бы ему и не знать, подобно неприкаянным, тянущим свои хлипкие руки, разевающим в беззвучном протяжном вое рты. Что толку выть и стенать! Что толку молить и просить! Ничего не изменится, такова сама природа Жизни и Смерти — цивилизация землян тысячеления назад пришла в Жизнь, теперь она ее покидает, кончилось ее время, она издыхает в агонии… Нет!
Иван протянул руку призраку.
И тот сжал его ладонь.
И они взмыли вверх. Взмыли, теряя ощущение верха и низа. Иван ожидал, что окоемы раздвинутся, что он узрит бесконечную череду скал. Но получилось наоборот — их словно окутало молочным пушистым туманом, как ватой, запорошило глаза, оглушило, что?то тяжелое и неостановимое навалилось со всех сторон.
— Ничего не бойся, — прошептал в ухо Артем. — Все нормально, мы стоим там же, остальное только кажется, понял?