Я взглянул на Раздвоенную Бороду.
— Пора продолжить наш путь, — сказал он.
— Давай лучше спустимся вниз и сразимся с куриями, пока у нас еще есть силы, — возразил я.
— Пора продолжить наш путь.
Соблюдая осторожность, он начал потихоньку подниматься вверх. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Примерно через пол-ана я оглянулся. Оба курии лезли вверх немного в стороне от нас.
Этой ночью на Торвальдсберге мы не замерзли.
Мы с Иваром устроились на очередном выступе скалы, между крупными камнями, защищавшими нас от ветра. Мы дрожали от холода и прислушивались, не идут ли курии.
Они так и не пришли.
Мы хорошо выбрали карниз.
Дважды сверху начинали падать камни, но каменный козырек надежно прикрывал наше убежище сверху.
— Хочешь послушать мою песню? — спросил Ивар.
— Пожалуй, — кивнул я, — она может отпугнуть курий.
Не обращая внимания на иронию, Ивар запел. Оказалось, что он знает великое множество песен. Камни сверху перестали падать.
— Вот видишь, — заметил Ивар, — песни успокаивают даже курий.
— Скорее всего, — возразил я, — они просто постарались убраться подальше.
— А ты отличаешься остроумием, — признал Ивар, — раньше я за тобой такого не замечал.
— Да, — скромно кивнул я.
— Я научу тебя одной песне, — сказал Ивар, — и мы споем ее вместе.
В песне рассказывалось о мужчине, который пытался удовлетворить сто рабынь, одну за другой; в ней было много повторов, а число рабынь увеличивалось с каждым следующим куплетом. Вряд ли стоит объяснять, что песня оказалась довольно-таки длинной.
Вряд ли стоит объяснять, что песня оказалась довольно-таки длинной. В конце концов выяснилось, что у меня отличный голос.
За пением мы забыли о холоде. Ближе к рассвету мы немного по очереди поспали.
— Нужно беречь силы, — заявил Раздвоенная Борода.
Каким великолепным показалось нам утреннее солнце.
— Если курии сумели подняться выше нас, — заметил я, вспоминая о каменном дожде, обрушившемся на наш козырек, — может быть, стоит начать спуск?
— Курии стараются загнать свою жертву в угол, — пояснил Раздвоенная Борода. — Теперь, когда стало светло, они будут поджидать нас внизу. И попытаются отрезать нам путь к спасению. Более того, у нас мало шансов здесь спуститься, даже если они и забрались выше нас.
Я вспомнил о двух куриях, отчаянно цеплявшихся за каменную стену, — один из них свалился, пытаясь до нас добраться, а другому пришлось познакомиться с камнем, который швырнул в него Ивар. Я содрогнулся.
— Они там, — уверенно сказал Ивар, бросив взгляд вниз. Он помахал куриям рукой, а потом с ухмылкой посмотрел на меня. — Пора продолжить наш путь.
— Ты говоришь так, — заметил я, — словно у тебя есть какая-то цель.
— Ты совершенно прав, — кивнул Раздвоенная Борода.
Мы снова полезли вверх. Очень скоро, бросив взгляд вниз, я увидел курий, которые двумястами футами ниже и чуть в стороне следовали за нами.
Около полудня мы добрались до самой вершины Торвальдсберга.
Хотя на склонах горы лежало много снега, ближе к вершине нашлось достаточно мест, где почти нестихающий ветер обнажил голые скалы. Я пересек по колено в снегу небольшую впадину и оказался на чистом круглом валуне.
Вряд ли я смогу передать словами красоту открывшегося нам вида. Мне удалось покорить Торвальдсберг, я забрался на самую его вершину.
Нас преследовали опасности, пришлось сражаться, мы медленно, мучительно ползли вверх; а теперь моим глазам открылся этот великолепный вид, мы одержали победу, которая, впрочем, мне не принадлежала. Мне не удалось покорить гору; просто Торвальдсберг, когда я заплатил соответствующую цену — достаточную, чтобы понять достоинство этого дара, — разрешил мне подняться сюда, чтобы я мог осознать, какой незначительной является моя личность перед лицом изумительной красоты этих скал, солнца и холодного ветра. Ивар молча стоял рядом со мной.
— Ты уже однажды стоял здесь, — сказал я, — еще когда был мальчишкой.
— Да, — кивнул Ивар. — И никогда не забывал об этом.
— Ты пришел сюда, чтобы умереть? — поинтересовался я.
— Нет, — ответил он. — Но мне не удалось найти то, что я искал.
Я в недоумении посмотрел на него.
— Я не нашел это раньше, — устало проговорил Ивар. — И не могу найти сейчас.
— Что? — спросил я.
— Теперь это уже не имеет значения, — ответил он, оглядываясь.
К нам приближались курии. Мы за ними наблюдали. Они, к моему удивлению, тоже остановились. Курии стояли рядом на снегу и оглядывались по сторонам.
А потом они посмотрели на нас. Мы обнажили мечи. Звери достали из-за спины топоры и тяжелые круглые железные щиты. А затем зажали в массивных кулаках ручки топоров. До сих пор я не задумывался о том, что курии, как и люди, предпочитают действовать правой рукой. Следовательно, у них доминирует левое полушарие мозга.
Мы с Иваром спрыгнули со скалы; курии начали приближаться к нам. Их уши прижались к головам. Они двигались очень осторожно, чуть наклонившись вперед и приняв боевую стойку.
Я вспомнил, что Царствующие Жрецы считают курий и людей животными одного вида, являющимися одинаковым продуктом сходных процессов эволюции, жестокого естественного отбора. И это несмотря на то, что их родные миры расположены далеко друг от друга.