— И все цари и жрецы прошли тест начистоту крови?
— Нет, не все, — холодно отозвался Аталав. — Шестерых принесли в жертву богам, чью кровь они в себе носили, там же, в храме Света.
— И боги стерпели обиду?
— Не боги создали Совершенных, а Совершенные создали богов, — гордо вскинул голову Аталав.
— Мы будем править этим миром, а не они и их ущербные потомки. Извини, царевич Вадимир, но таково решение Высшего Совета. Возможно, Люцифер прав, мы зашли слишком далеко в своих попытках изменить человеческую природу. Пришла пора вернуться к истокам.
— А как же быть с тотемами? — мягко спросил я.
Глаза Аталава сузились, и взгляд, который он метнул в меня, не предвещал ничего хорошего:
— Никто не запретит Соколу быть соколом, а Льву — львом! Это не под силу даже Люциферу. Народ привык почитать своих вождей и царей не только в человеческом, но и в зверином образе. В этом наше главное отличие от простолюдинов.
— Ты меня пытаешься убедить или Люцифера?
Вопрос был наглым и, судя по тому, как побагровел царь Аталав, попал в точку. Аталав был слишком умным человеком, чтобы не понимать опасности, исходящей от Люцифера. Сказавши «а», надо говорить и «б». Расправа над носителями крови богов будет лишь прелюдией к уничтожению носителей крови тотемов. Похоже, Атлантида и Гиперборея вступили в фазу разложения родоплеменного строя, и прежняя знать с ее приверженностью к старым традициям мешала великому реформатору Люциферу. Если верить классикам марксизма, то переход из одной формации к другой всегда сопряжен с кровавыми разборками между хранителями прежних мифов и прогрессивно настроенными общественными деятелями. Видимо, Люцифер пытался создать империю и видел на троне только себя. Особенностью атланто-гиперборейской цивилизации было то, что мифы в этот период стали явью, а носители тотемной идеологии были еще и носителями звериных генов. Элита, обладавшая уникальными знаниями, модифицировала себя, дабы подтвердить свою близость к тотемным предкам, и тем самым подписала приговор не только себе, но и своим потомкам. Каста оборотней оказалась лишней в меняющемся мире. Расклад политических сил древней цивилизации мне, в общем, стал ясен, я одного только не мог понять: от кого они получили столь совершенные знания о человеке и окружающем мире, что смогли научиться не только управлять физическими явлениями, но даже изменять человеческую природу?
— Люцифер рвется к абсолютной власти, — сказал я Аталаву. — Ему не нужны ни боги, ни тотемы. Он сам хочет стать богом, единственным и неповторимым. Для этого ему понадобился Алатырь-камень.
— Алатырь-камень принадлежит всем, — холодно возразил Аталав. — Ибо только совокупная воля всех атлантов способна им управлять.
— Что ты собираешься делать?
— Я либо посчитаюсь со своими врагами, либо паду за священную землю Туле.
— Твои враги столь многочисленны?
— Если Люцифер решил захватить крепость, то он привел сюда всех своих союзников. Мой тебе совет, царевич Вадимир, беги отсюда. Я не буду расценивать твой побег как предательство.
— У нас что, совсем нет шансов?
— Думаю, что нет. Возможно, в этом виноват ты, возможно, я. Но, скорее всего, виноваты мы оба. Прощай, царевич Вадимир, пусть тебе улыбнется удача.
Я услышал шум во внутреннем дворе крепости, когда в сопровождении охраны возвращался в свои апартаменты. Судя по всему, сражение за Туле уже началось. Видимо, Люцифер был настолько уверен в успехе, что не стал дожидаться условленного времени. Хотя нельзя исключать и другого — нервы сдали у Варлава, и он бросил своих дружинников на мечи и копья Соколов и Львов царя Аталава. Охранники, сохраняя невозмутимый вид, довели меня до дверей зала, где томились ожиданием мои товарищи, но стоило мне переступить порог своих апартаментов, как они круто развернулись и бросились вниз по лестнице туда, где уже сражались их товарищи.
— Кажется, нам предстоит пережить жаркую ночь? — бросил на меня вопросительный взгляд Марк де Меласс.
— Царь Аталав советует уносить ноги.
— Совет дельный, — усмехнулся стоявший у окна Крафт. — Хотелось бы только знать, куда именно нам следует их уносить.
Я подошел к окну и встал рядом с Вацлавом Карловичем. Зрелище, что ни говори, было устрашающим. Мне трудно судить, сколько воинов сошлось грудь в грудь по всей крепости, но здесь, во дворе, их было не менее тысячи. Среди этой мешанины мечей и копий невозможно было понять, кто нападает, а кто защищается. И с той, и с другой стороны сражались люди в одинаковой амуниции. Несколько раз в небе сверкнули молнии и послышались отдаленные раскаты грома. Было ли это природное явление, или в ход пошла магия — сказать трудно. Присмотревшись к побоищу, я все-таки сумел определить, что дружина Варлава пытается прорваться к крепостным воротам. Более того, мне удалось разглядеть и самого ведуна и при свете молнии даже опознать его. Во всяком случае, мне показалось, что это тот самый Варлав, которого я однажды имел возможность убить, но пощадил, и, видимо, сделал это совершенно напрасно.
Я оглянулся на свою немногочисленную дружину и тяжело вздохнул. Бросаться в сечу с таким отрядом было бы чистым безумием, но и бездействие тоже не сулило нам ничего хорошего. Похоже, воины Аталава брали верх над дружиной предателя Варлава. Во всяком случае, мне показалась, что попытка ведуна прорваться к воротам потерпела неудачу. Друзей вокруг Варлава становилось все меньше, а врагов все больше. Его теснили с двух сторон, беря в клещи. В этой непростой ситуации бывший жрец храма Йопитера принял, как мне подумалось, единственно правильное решение: он собрал свою дружину в кулак и бросил ее на штурм дворца Аталава, надеясь, вероятно, закрепиться здесь до подхода союзников. А то, что его союзники готовы к решительным действиям, я определил по нарастающему шуму у крепостных ворот. Маневр Варлава частично удался. Во всяком случае, я уже не видел его долговязой фигуры среди сражающихся во дворе. Возможно, он был уже под крышей. Однако большинство дружинников Варлава были замкнуты в кольцо из облаченных в доспехи тел и сейчас методично истреблялись Львами и Соколами Аталава. Пока что, если не считать молний, носящих, возможно, природный характер, я не заметил никаких признаков магии. Это было самое обычное сражение с применением холодного оружия, в основном мечей, дротиков и секир. Я не видел лучников. Дружинники противоборствующих царей бросали друг в друга короткие копья, а потом сходились врукопашную, орудуя мечами и тяжелыми секирами. Ожесточение было чудовищным, кровь лилась рекой, и о пощаде никто даже не помышлял. Я услышал громовый голос Аталава, но не понял, что он крикнул своим дружинникам. Зато узрел, как с ночного, черного, как сажа, неба пикируют крылатые существа с витыми, словно у горных баранов, рогами.