Выглядел я теперь как безобидный выпивоха средних лет, изрядно потрепанный жизнью, но все еще при деньгах. «Герб Ирраши» — не самый дешевый трактир в Ехо, желающие поесть за счет Короля, так уж сложилось, почти никогда туда не заходят; впрочем, столичные богачи это место тоже не слишком жалуют; следовательно, тому, кто не хочет выделяться на фоне постоянных клиентов, следует выглядеть достаточно обеспеченным человеком, но особо не шиковать. Я настолько идеально вписался в обстановку, что трактирщик довольно долго в упор меня не замечал, хотя я занял табурет у барной стойки, под самым его носом. Потом, конечно, извинился, принес кружку отличного свежего вэра и еще маленькую, не больше двух глотков, порцию все того же вэра в отдельной рюмке — комплимент от заведения. У них принято так делать, когда клиенту пришлось долго ждать. Если бы у меня был собственный трактир, я бы, пожалуй, перенял эту их манеру: для хозяина невелико разорение, а людям всегда приятно получить эту дополнительную рюмку — пустяковый, а все же подарок, и хорошо.
Я сидел, курил трубку, неторопливо потягивал вэр, прислушивался к разговорам других посетителей. Ничего особенного я от них нынче вечером не ждал, но в моем деле все может пригодиться; сколько раз случалось, что невзначай сказанное слово, дурацкая шутка или внезапно переменившееся выражение лица становились ключом к решению сложной задачи — потом, позже, иногда много лет спустя. И ведь никогда заранее не знаешь, что важно, а что нет, так что спасибо приятелям из Семилистника, которые по старой дружбе исправно поставляют мне снадобья, укрепляющие память, а то пришлось бы мне регулярно нарушать Кодекс Хрембера радипользы дела, а потом строчить на себя покаянныедоносы и платить в казну бесконечные штрафы, благо на заключение в Холоми такой проступок все же не тянет.
— …никогда не знаешь, чего ожидать от людей, — говорил своей спутнице старик, сидевший у окна. — Габа Гро, казалось бы, добрейшая душа, ради чужого ребенка в Новый Город пешком бежать готов, а до собственной внучки дела нет…
Услышав знакомое имя, я встрепенулся и стал слушать внимательно. Знахарь Габа Гро когда-то был моим приятелем; теоретически, таковым он оставался и по сей день, в смысле, мы не ссорились, просто, после того как в самом конце Смутных Времен погибла его жена, которую Габа любил больше жизни, он сильно затосковал, перестал видеться с друзьями, совсем забросил работу, разогнал учеников и помощников, несколько лет сидел затворником, носа на улицу не показывал, а у меня совсем не было времени его навещать, потому что именно тогда началась вся эта свистопляска с Кодексом Хрембера, я поступил в Тайный Сыск, и единственным моим старым знакомцем, на общение с которым мне удавалось выкроить несколько минут, был я сам, да и то далеко не каждый день.
Потом до меня долетали разные слухи — дескать, у Габы отыскалась внучка. Была, оказывается, у него когда-то любовная связь, от которой родился ребенок, вроде бы сын, которого знахарь никогда не видел, а теперь дочку этого таинственного сына прислали в столицу, к деду.
Была, оказывается, у него когда-то любовная связь, от которой родился ребенок, вроде бы сын, которого знахарь никогда не видел, а теперь дочку этого таинственного сына прислали в столицу, к деду. Девочка, если верить рассказам общих знакомых, была нелюдимая и неразговорчивая, глядела исподлобья и вид имела диковатый, но Габа рядом с ней внезапно приободрился; с другой стороны, а что ему оставалось делать? Сперва начал ежедневно выходить с внучкой на прогулку, видеться с людьми, а потом понемногу вернулся к работе, и хвала Магистрам: он прекрасный знахарь, таких мастеров в Ехо хорошо если несколько дюжин наберется, а как специалисту по детским болезням ему вообще нет равных — дети так редко болеют и при этом лечить их настолько трудно, что мало находится желающих связываться, а у Габы Гро всегда была достойная уважения позиция: «кто, если не я?» Ну и прожить на свете он успел довольно долго, было время набраться опыта. В общем, когда Габа вернулся к делам, в столице только что праздник с карнавалом не устроили. Впрочем, несколько больших фейерверков на Левом Берегу, говорят, было.
И это, пожалуй, все, что я знал о своем старом приятеле. Однажды, помню, я его встретил, вернее, увидел мельком, на бегу, Габа как раз покупал своей внучке мороженое на Гребне Ехо. Я отметил, что выглядит он совсем неплохо, обрадовался, но остановиться поболтать не вышло: я следил за очередным ссыльным Магистром и выглядел как один из городских нищих — прямо скажем, не лучший момент для дружеской встречи. Впрочем, от старых приятелей мне не так уж много надо: знать, что они более-менее в порядке, — вполне достаточно, а беседы за кружкой камры вполне могут подождать еще пару столетий, мне не горит.
С этой точки зрения парочка у окна оказала мне прекрасную услугу. Из их разговора следовало, что Габа по-прежнему жив, здоров и работает, — вот и славно. А что там у него вышло с внучкой, мне дела нет, хотя… А что, собственно, с его внучкой?