Чтобы вам стало более-менее понятно, насколько непросто было иметь дело с призраком моего отца, придется вкратце рассказать, что он представлял собой при жизни. Начать следует с того, что Хумха носил звание одного из Семи Великих Основателей Ордена Семилистника. Я специально подчеркиваю, что речь идет именно о звании; факты, мало кому, впрочем, известные, выглядят несколько иначе.
Когда Нуфлин Мони Мах решил основать новый магический орден, ему едва перевалило за полторы сотни — даже по нынешним меркам очень немного, а в ту эпоху он считался катастрофически, непозволительно, я бы сказал, бесстыдно молодым. Амбиции его уже тогда были непомерны; впрочем, основания на то имелись немалые. Нуфлина считали лучшим в поколении, причем, насколько я могу судить, это была явно заниженная оценка. По-хорошему, сравнивать его следовало не с ровесниками, а с могущественными стариками.
К юношам всегда относятся снисходительно; в большинстве случаев это совершенно справедливо, но порой случаются исключения. Молодой Нуфлин Мони Мах, как показали дальнейшие события, заслуживал чрезвычайно серьезного к себе отношения, но большинству его современников это было неведомо. Казалось бы, какое ему до них дело, да? Но это означало, что ему не светит заполучить в свой Орден по-настоящему могущественных колдунов.
Собственно, большой бедой такое положение дел не назовешь. В подобной ситуации оказывались все будущие Великие Магистры в самом начале пути. Становление магического Ордена — дело столетий, а не дней; вполне естественно, что первыми адепты набираются обычно из людей молодых и неопытных, а во что они превратятся много лет спустя и каковы будут их ученики, зависит от Великого Магистра. Но Нуфлин не желал ждать так долго. Он хотел с первого же дня иметь при себе лучших из лучших — и хоть ты тресни.
Положим, при личной встрече ему всегда удавалось показать себя с превосходной стороны, но даже находясь под сильным впечатлением от знакомства, опытные колдуны не изъявляли желания вступить в новый орден и, таким образом, официально признать превосходство Нуфлина. Хотя сотрудничество с ним многим представлялось перспективным, а некоторым даже соблазнительным. Если верить очевидцам, в ту пору он был воплощением магической силы и, что куда более важно, — живым обещанием. Для всякого мало-мальски восприимчивого колдуна присутствие Нуфлина было чем-то вроде порции бодрящего зелья, а это, как известно, первый признак хорошего Великого Магистра, самое необходимое для такой роли качество. Говорят, некоторые старики весьма настойчиво предлагали Мони Маху основать тайный Орден, в духе древних времен: без резиденции, отличительных знаков и строгой иерархии. На таких условиях они могли бы и совместной ворожбой насладиться, и лицо сохранить. Но молодой Нуфлин, как я уже говорил, был чрезвычайно амбициозен и действовать под покровом тайны наотрез отказывался. Он с самого начала хотел власти и почестей, еще неизвестно, чего больше.
В конце концов, Нуфлин Мони Мах придумал прекрасный выход из положения, простой и изящный. Он выбрал нескольких могущественных колдунов из тех, что прониклись к нему наиболее глубокой симпатией, и предложил им стать номинальными основателями Ордена Семилистника.
В конце концов, Нуфлин Мони Мах придумал прекрасный выход из положения, простой и изящный. Он выбрал нескольких могущественных колдунов из тех, что прониклись к нему наиболее глубокой симпатией, и предложил им стать номинальными основателями Ордена Семилистника. Сам же он намеревался поначалу носить официальное звание их общего первого ученика — при условии, что вскоре, скажем, сотню лет спустя, господа основатели уйдут в почетную отставку, сохранив за собой все мыслимые и немыслимые привилегии, и настоящий Великий Магистр официально займет свое место.
Это была очень хорошая идея. Она сулила будущим основателям максимум почестей без всяких хлопот; ну и для молодого Нуфлина официальное звание любимого ученика семерых Великих Магистров было весьма лестным: прежде еще никому из молодых колдунов не удавалось найти себе столько учителей сразу, даже легендарного Короля Мёнина в юности обучали всего трое стариков, причем считалось, что ему несказанно повезло. То есть в глазах общественного мнения молодой Нуфлин Мони Мах поднялся куда выше, чем если бы просто основал новый Орден.
Таким образом, дело уладилось ко всеобщему удовольствию. Мой отец стал одним из Семи Великих Основателей Ордена Семилистника и до сих пор фигурирует в этом качестве во всех учебниках истории. Чем он там на самом деле занимался, я понятия не имею.
Я не раз слышал, что долгое сотрудничество с Нуфлином Мони Махом не пошло на пользу никому изего официальных «учителей». Тут, конечно, надо учитывать, что в последние столетия сложилась традиция плохо отзываться о Нуфлине и предполагать на его счет все самое наихудшее, на что только способно воображение; по сей день всякий порядочный человек полагает своим нравственным долгом хотя бы дважды в год неодобрительно высказаться о покойном Великом Магистре Ордена Семилистника и ждет того же от своих родных и друзей. С другой стороны, откровенной клеветы в болтовне наших горожан много меньше, чем может показаться. В частности, не секрет, что в последние годы своего владычества Нуфлин Мони Мах тайком подпитывался жизненной силой своих Магистров, тогда как священная обязанность главы магического Ордена — делиться с подчиненными собственным могуществом. Затем, собственно, и создавалась жесткая иерархия в Орденах, а вовсе не для того, чтобы тешить самолюбие старших. Другое дело, что утверждение, будто Нуфлин всегда действовал подобным образом, представляется мне весьма сомнительным. На таких условиях никто не согласился бы иметь с ним дело в ту пору, когда магических орденов в столице было больше, чем сапожных мастерских, а для поступления практически в любой из них не требовалось ничего, кроме доброй воли и минимальной восприимчивости к магии. Впрочем, вот прямо сейчас я вдруг сообразил, что на правах официального ученика Семи Великих Основателей Нуфлин, пожалуй, действительно мог заграбастать изрядную часть их могущества, не преступая рамки дозволенного, а, напротив, подчиняясь традиции. Это многое объясняет, о да.