Но сейчас
он оказался в худшем положении, чем Билл, Джек или Микки. Ведь он не мог
рассчитывать на встречу с этой красавицей в том обществе, где постоянно
вращался. Всеми силами старался он вспомнить, что знал о нравах и повадках
продавщиц, — все, что ему когда-нибудь приходилось читать или слышать.
Почему-то у него создалось впечатление, что при знакомстве они иной раз
готовы отступить от некоторых формальностей, продиктованных правилами
этикета. Мысль о том чтобы предложить этому прелестному невинному существу
нескромное свидание, заставляла его сердце отчаянно биться. Однако душевное
смятение придало ему смелости.
После нескольких дружеских и благосклонно принятых замечаний на общие
темы он положил на прилавок свою визитную карточку, поближе к ручке
небожительницы.
— Ради бога, простите, — сказал он, — и не сочтите за дерзость, но я
был бы рад снова встретиться с вами. Здесь вы найдете мое имя. Поверьте,
только величайшее уважение дает мне смелость просить вас осчастливить меня
своей дружбой, вернее знакомством. Скажите, могу ли я надеяться?
Мэйзи знала мужчин, а особенно тех, что покупают перчатки. С
безмятежной улыбкой посмотрела она в лицо Картеру и сказала без колебаний:
— Отчего же? Вы, видать, человек приличный. Вообще-то я избегаю встреч
с незнакомыми мужчинами. Ни одна порядочная девушка себе этого не
позволит… Так когда бы вы желали?
— Как можно скорее, — сказал Картер. — Разрешите мне навестить вас, и я
почту за…
Но Мэйзи залилась звонким смехом.
— О господи, выдумали тоже! Видели бы вы, как мы живем! Впятером в трех
комнатах! Представляю мамино лицо, если бы я привела домой знакомого
мужчину.
— Пожалуйста, где вам угодно! — самозабвенно воскликнул Картер. —
Назначьте место сами. Я к вашим услугам…
— Знаете что, — сказала Мэйзи, и ее нежно-розовое лицо просияло, точно
ее озарила замечательная идея. — Четверг вечером, кажется, меня устроит.
Приходите в семь тридцать на угол Восьмой авеню и Сорок девятой улицы, я,
кстати, там и живу. Но предупреждаю — в одиннадцать я должна быть дома. У
меня мама строгая.
Картер поблагодарил и обещал прийти точно в назначенное время. Пора
было возвращаться к мамаше, которая уже ждала сына, чтобы он одобрил ее
новое приобретение — бронзовую Диану.
Курносенькая продавщица с круглыми глазками, будто невзначай проходя
мимо, ласково подмигнула Мэйзи.
— Тебя, кажется, можно поздравить? — спросила она бесцеремонно.
— Джентльмен просил разрешения навестить меня, — надменно отрезала
Мэйзи, пряча на груди визитную карточку.
— Навестить? — эхом отозвались Круглые Глазки. — А не обещал он повезти
тебя обедать к Уолдорфу и покатать на своей машине?
— Ах, брось, — устало отмахнулась Мэйзи.
— Ты просто помешана на
шикарной жизни. Это не с тех ли пор, как твой пожарный возил тебя кутить в
китайскую кухмистерскую? Нет, о Уолдорфе разговора не было. Но, судя по
карточке, он живет на Пятой авеню. Уж если он захочет угостить меня, будь
уверена, что прислуживать нам будет не китаец с длинной косой.
Когда Картер, подсадив мамашу в свой электрический лимузин, отъехал от
универмага, он невольно стиснул зубы, так защемило у него сердце. Он знал,
что впервые за двадцать девять лет своей жизни полюбил по-настоящему. И то,
что его возлюбленная, не чинясь, назначила ему свидание на каком-то
перекрестке, хоть и приближало его к желанной цели, но вместе с тем рождало
мучительные сомнения в его груди.
Картер не знал, что такое продавщица. Он не знал, что ей приходится
жить в неуютной конуре либо в тесной квартире, где полным-полно всяких
домочадцев и родственников. Ближайший перекресток служит ей будуаром, сквер
— гостиной, людная улица — аллеей для прогулок. Однако это обычно не мешает
ей быть себе госпожой, такой же независимой и гордой, как любая знатная
леди, обитающая среди гобеленов.
Однажды, в тихий сумеречный час, спустя две недели после их первого
знакомства, Картер и Мэйзи рука об руку вошли в маленький, скупо освещенный
скверик. Найдя уединенную скамейку под деревом, они уселись рядом.
Впервые он робко обнял ее за талию, и ее златокудрая головка блаженно
приникла к его плечу.
— Господи! — благодарно вздохнула Мэйзи. — Долго же вы раскачивались!
— Мэйзи! — взволнованно произнес Картер. — Вы, конечно, догадываетесь,
что я люблю вас. Я самым серьезным образом прошу вашей руки. Вы достаточно
знаете меня теперь, чтобы мне довериться. Вы мне нужны, Мэйзи! Я мечтаю
назвать вас своей. Разница положений меня не останавливает…
— Какая разница? — полюбопытствовала Мэйзи.
— Да никакой разницы и нет, — поправился Картер. — Все это выдумки
глупцов. Со мной вы будете жить в роскоши. Я принадлежу к избранному кругу,
у меня значительные средства.
— Все это говорят, — равнодушно протянула Мэйзи. — Врут и не краснеют.
Вы, конечно, служите в гастрономическом магазине или в конторе букмекера.
Зря вы меня дурой считаете.
— Я готов представить любые доказательства, — мягко настаивал Картер. —
Я не могу жить без вас, Мэйзи! Я полюбил вас с первого взгляда…
— Все так говорят, — рассмеялась Мэйзи. — Попадись мне человек,
которому я понравилась бы с третьего взгляда, я, кажется, бросилась бы ему
на шею.
— Перестаньте, Мэйзи, — взмолился Картер. — Выслушайте меня, дорогая! С
той минуты, как я впервые взглянул в ваши глаза, я почувствовал, что вы для
меня единственная на свете,
— И все-то вы врете, — усмехнулась Мэйзи. — Скольким девушкам вы уже
говорили это?
Но Картер не сдавался. В конце концов ему удалось устеречь пугливую,
неуловимую душу продавщицы, прячущуюся где-то в глубине этого мраморного
тела.