На взгляд Хайсмиса, там, со
времени отбытия единственной жрицы Терпсихоры, произошло так же мало
существенных перемен, как бывает на сцене, когда предполагается, что «с тех
пор прошло четыре года». Приняв, подобно хамелеону, окраску Кранбери
Корнерс, Хайсмис вернулся в город хамелеоновских превращений.
Все произошло в маленьком погребке, — именно здесь пришлось Хайсмису
блеснуть своим актерским искусством. Нет необходимости уточнять место
действия: существует только один погребок, где вы можете рассчитывать
встретить мисс Пози Кэрингтон по окончании спектакля «Купальный халат
короля».
За одним из столиков сидела небольшая оживленная компания, к которой
тянулись взгляды всех присутствующих. Миниатюрная, пикантная, задорная,
очаровательная, упоенная славой, мисс Кэрингтон по праву должна быть названа
первой. За ней герр Гольдштейн громкоголосый, курчавый, неуклюжий, чуточку
встревоженный, как медведь, каким-то чудом поймавший в лапы бабочку.
Следующий — некий служитель прессы, грустный, вечно настороженный,
расценивающий каждую обращенную к нему фразу как возможный материал для
корреспонденции и поглощающий свои омары а ля Ньюбург в величественном
молчании. И, наконец, молодой человек с пробором и с именем, которое
сверкало золотом на оборотной стороне ресторанных счетов. Они сидели за
столиком, а музыканты играли, лакеи сновали взад и вперед, выполняя свои
сложные обязанности, неизменно обернувшись спиной ко всем нуждающимся в их
услугах, и все это было очень мило и весело, потому что происходило на
девять футов ниже тротуара.
В одиннадцать сорок пять в погребок вошло некое существо. Первая
скрипка вместо ля взяла ля бемоль; кларнет пустил петуха в середине
фиоритуры; мисс Кэрингтон фыркнула, а юноша с пробором проглотил косточку от
маслины.
Вид у вновь вошедшего был восхитительно и безупречно деревенский.
Тощий, нескладный, неповоротливый парень с льняными волосами, с разинутым
ртом, неуклюжий, одуревший от обилия света и публики. На нем был костюм
цвета орехового масла и ярко-голубой галстук, из рукавов на четыре дюйма
торчали костлявые руки, а из-под брюк на такую же длину высовывались лодыжки
в белых носках. Он опрокинул стул, уселся на другой, закрутил винтом ногу
вокруг ножки столика и заискивающе улыбнулся подошедшему к нему лакею.
— Мне бы стаканчик имбирного пива, — сказал он в ответ на вежливый
вопрос официанта.
Взоры всего погребка устремились на пришельца. Он был свеж, как молодой
редис, и незатейлив, как грабли. Вытаращив глаза, он сразу же принялся
блуждать взглядом по сторонам, словно высматривая, не забрели ли свиньи на
грядки с картофелем.
Наконец, его взгляд остановился на мисс Кэрингтон. Он
встал и пошел к ее столику с широкой сияющей улыбкой, краснея от приятного
смущения.
— Как поживаете, мисс Пози? — спросил он с акцентом, не оставляющим
сомнения в его происхождении. — Или вы не узнаете меня? Я ведь Билл Самерс,
— помните Самерсов, которые жили как раз за кузницей? Ну ясно, я малость
подрос с тех пор, как вы уехали из Кранбери Корнерс. А знаете, Лиза Перри
так и полагала, что я, очень даже возможно, могу встретиться с вами в
городе. Лиза ведь, знаете, вышла замуж за Бэна Станфилда, и у она говорит…
— Да что вы? — перебила его мисс Пози с живостью. — Чтобы Лиза Перри
вышла замуж? С ее-то веснушками?!
— Вышла замуж в июне, — ухмыльнулся сплетник. — Теперь она переехала в
старый Татам-Плейс А Хэм Райли, тот стал святошей. Старая мисс Близерс
продала свой домишко капитану Спунеру; у Уотерсов младшая дочка сбежала с
учителем музыки; в марте сгорело здание суда, вашего дядюшку Уайли выбрали
констеблем; Матильда Хоскинс загнала себе иглу в руку и умерла. А Том Бидл
приударяет за Салли Лазроп, — говорят, ни одного вечера не пропускает, все
торчит у них на крылечке.
— За этой лупоглазой? — воскликнула мисс Кэрингтон несколько резко. —
Но ведь Том Бидл когда-то… Простите, друзья, я сейчас. Знакомьтесь. Это
мой старый приятель, мистер как вас? Да, мистер Самерс Мистер Гольдштейн,
мистер Рикетс, мистер о, а как же ваша фамилия? Ну, все равно: Джонни. А
теперь пойдемте вон туда, расскажите мне еще что-нибудь.
Она повлекла его за собой к пустому столику, стоявшему в углу Герр
Гольдштейн пожал жирными плечами и подозвал официанта Репортер слегка
оживился и заказал абсент Юноша с пробором погрузился в меланхолию.
Посетители погребка смеялись, звенели стаканами и наслаждались спектаклем,
который Пози давала им сверх своей обычной программы. Некоторые скептики
перешептывались насчет «рекламы» и улыбались с понимающим видом.
Пози Кэрингтон оперлась на руки своим очаровательным подбородком с
ямочкой и забыла про публику — способность, принесшая ей лавры.
— Я что-то не припоминаю никакого Билла Самерса, — сказала она
задумчиво, глядя прямо в невинные голубые глаза сельского жителя. — Но
вообще-то Самерсов я помню У нас там, наверное, не много произошло перемен.
Вы моих давно видали?
И тут Хайсмис пустил в ход свой козырь. Роль Соля Хэйтосера требовала
не только комизма, но и пафоса. Пусть мисс Кэрингтон убедится, что и с этим
он справляется не хуже.
— Мисс Пози, — начал «Билл Самерс» — Я заходил в ваш родительский дом
всего дня три тому назад. Да, правду сказать, особо больших перемен там нет.
Вот сиреневый куст под окном кухни вырос на целый фут, а вяз во дворе засох,
пришлось его срубить. И все-таки все словно бы не то, что было раньше.
— Как мама? — спросила мисс Кэрингтон.