— Только я папе и дяде Алкиду не все сказал. А уж бабушке Алкмене и подавно. Испугался я…
— Чего ж ты испугался, маленький? Ты говори, ты Галинтиаду-то не бойся, я и папу твоего в детстве лечила, и дядю, и тебя самого — вишь, какой здоровенький! Галинтиаде твой дедушка диск золотой на память подарил — гляди, красота какая! Своим не говори, мне скажи! Бабушка Галинтиада поймет-пособит!
«Неужели ЭТО передается по наследству? — мелькнуло в голове у старухи.
— Странно… а как же тогда Алкидовы сыновья? Или маленькие еще?!»
— Жертву дедушка просил. Только не простую — ему… ему… ему человека в жертву надо! Вот. А как я ему человека в жертву принесу?! — я маленький, не сумею! Да и не знаю, как… А дедушка все просит и просит — ему, наверное, очень надо…
Некоторое время Галинтиада молчала, со странной полуулыбкой глядя на мальчишку. Амфитрион не торопил ее. Стоял, понурившись, не зная, что старуха думает сейчас о семивратных Фивах, которые тесноваты для двух Одержимых.
И о жертвах — той, которую якобы просил покойный дедушка, и той, которую приказали принести Павшие после пятилетнего перерыва.
— А если я тебе помогу, маленький, — наконец разлепила узкие губы старуха, — ты передашь дедушке, что это старая Галинтиада веление его выполнила?
— Конечно, бабушка! — радость в голосе просиявшего мальчишки была абсолютно искренней. — Я-то передам, ты не сомневайся! Вот дедушка обрадуется!.. ты не беспокойся, он услуг не забывает. Никогда. А папе сказать?
— Папе? Нет, папе не надо. Зачем его попусту тревожить?
— Правильно! Зачем его тревожить? А мы прямо сейчас пойдем жертву приносить?
— Дедушке-то? (Амфитрион вдруг сообразил, что старуха упрямо не желает произносить его имя, именуя покойного только «дедушкой».) Нет, сейчас не пойдем. Это дело неспешное, к нему готовиться надо. Ты жди, Иолайчик, жди-пожди, я сама тебя найду, когда надо будет! Хорошо?
— Хорошо, бабушка Галинтиада! Только бы…
Но сгорбленная карлица-старушонка уже семенила прочь.
А Амфитрион направился в палестру, но не вприпрыжку, а тяжелым неспешным шагом, словно груз десятилетий отягощал острые мальчишеские плечи.
Завтра он должен будет связаться с Гермием, рассказать ему обо всем и уговорить не трогать старуху до полной уверенности в том, что они берут именно Одержимую Тартаром.
Значит, до мгновения принесения жертвы.
Лишь бы Гермий был наготове…
Завтра.
Завтра он заглянет на базар и положит две вяленые рыбешки в миску горластого рапсода.
Амфитрион не знал, что через неделю и три дня к нему у входа в палестру подойдет загорелый мускулистый мужчина с пустыми и выцветшими глазами.
— Ты Иолай? — коротко спросит мужчина.
— Да.
— Галинтиада велела передать тебе, что все готово. Пошли.
На миг Амфитрион растеряется, понимая, что на этот раз не успевает предупредить Лукавого и дождаться появления бога в крылатых сандалиях.
Но… отступать было поздно.
Оставалось рассчитывать на Гермия, который обещал быть начеку.
— Пошли. Только мне сперва на базар забежать надо.
— Галинтиада ждет.
— Подождет! Сказал — на базар надо. Это быстро.
— Ну ладно… идем!
И мужчина с остановившимся взглядом возьмет за руку мальчика с недетскими глазами, после чего оба направятся в сторону городского базара.
7
Сегодня Ификл излишне увлекся, ставя бросок сперва дискоболам, а потом борцам (правда, в первом случае ученики швыряли плоский диск, а во втором — друг друга) — и поэтому не сразу заметил исчезновение сына.
Собственно, он мог бы вообще ничего не заметить, поскольку за последнее время успел привыкнуть к самостоятельности Иолая, но прибежавший из оружейной подросток начал спрашивать про юного Ификлида — и того в результате нигде не оказалось.
Собственно, он мог бы вообще ничего не заметить, поскольку за последнее время успел привыкнуть к самостоятельности Иолая, но прибежавший из оружейной подросток начал спрашивать про юного Ификлида — и того в результате нигде не оказалось.
— Эх, жаль! — огорчился подросток. — А говорил — заходи во второй половине дня в оружейную, подберем тебе щит по руке! Соврал, выходит…
— Что подберем? — с удивлением переспросил Ификл.
— Щит. Мне Поликлей все в грудь копьем попадает, я к Иолаю, а он говорит, что у щита ремень скошен, вот я его излишне на отлет и беру. Договаривались в оружейной встретиться — не пришел ваш Иолай!
Ученики загалдели, обсуждая всякие советы Иолая (на которые тот, как оказалось, не скупился), и когда изумленный Ификл поинтересовался, знают ли они, сколько лет его сыну — четко ответил только один, и то сразу застеснялся, словно никогда раньше над этим не задумывался.
Пожав плечами, Ификл оставил учеников на помощника (того самого Поликтора из первого выпуска палестры, с которым не раз дрался в детстве) и пошел искать сына.
В палестре Иолая не оказалось.
Проклиная вполголоса странности своего первенца, Ификл направился домой, где заставил изрядно разволноваться Алкмену с Астеропей, поскольку женщины тоже не знали, где бродит Иолай.
— Не пропадет ваш сновидец, — бросила своенравная Мегара, выходя из гинекея. — Дедушка с того света поможет. Небось, кто-нибудь из моих пропал — и не заметили бы даже! Спать легли бы, небось. Следить за детьми лучше надо…