— Очень аппетитно. Я бы тоже не отказалась, — рассмеялась Фортуна.
— Если вы про блюдо, то вряд ли здесь его подадут, — довольно улыбался Роберто.
— Роберто, представляете, Павел вчера вечером убежал от меня.
— Не может быть, Павел. Ты забыл первый закон большой любви: никогда не бегай от женщины: она тебя все равно догонит и съест, если ты вкусный. А ты вкусный, я так предполагаю. Как ты думаешь, Фортуна?
— Я не пробовала, но точно съедобный. А какой второй?
— Любовь это вам не секс: взял да пошел, это отдай, а потом иди.
— Я так и сделал: рассчитался и решил прогуляться. Ничто так не вдохновляет, как отсутствие людей.
— Удачно погулял?
— Умеренно.
— Видимо, он испугался твоей красоты, Фортуна.
— Как бы мужчина ни пытался овладеть красотой, в любом случае ему достается только роль слуги. В этот вечер особенно не хотелось быть слугой, — глотнул из своего бокала Павел.
— Слугой не слугой. Женщину надо любить! И любить так, чтобы остальным мужчинам было мучительно больно, что они так не умеют, — уточнил Роберто.
— Да, но я не хотел тем самым нанести боль женщинам, которых еще так не любили, — не сдавался Павел, подлив всем вина.
— Как нужно не любить женщин, чтобы оставлять их другим! — рассмеялся Роберто, нашел свой бокал на столе и выпил половину.
— Павел, как можно меня не любить? — веселый голос Фортуны сам за себя говорил, что вино ему пришлось по вкусу, он стал звонче и глубже.
— Как и других.
— Вот мне и пришлось гулять с итальянцем.
— Я видел, что тебе это было необходимо.
— Мне? — недоуменно посмотрела сначала на Павла, потом на режиссера Фортуна.
— Не надо забывать, что в каждой женщине живет капризная девочка, юная кокетка, прекрасная незнакомка и ворчливая дама. Ты увидишь только то, что хочешь увидеть, — подлил масла в огонь Роберто и добавил:
— Женщине в жизни важно найти не того, кто будет слушать, даже не того, кто понимать, а того, кому можно выговориться.
— Спасибо, Роберто, он даже ночью не захотел меня слушать.
— Может, это ревность? — предположил режиссер.
— А если бы я позвонила, чтобы поплакаться в жилетку?
— Это другое дело. Тогда бы у него включилась миссия: «мужчина» или даже «настоящий мужчина», — улыбнулся Роберто. — Женщины любят плакать. Хлебом не корми, дай поплакать.
— Да не хлебом их надо кормить, а любовью, — возразила Фортуна. — И не из миски один раз в день, а из рук и постоянно. Женщины самые ручные из всех домашних животных.
— Но вчера ты была настоящей хищницей, — любовался на нее Павел.
— Всегда интересно знать, чем это закончится, особенно если еще не началось, — засветилась Фортуна.
— На свободе женщина все время на охоте: каждая хочет знать, где сидит ее фазан, — осушил свой фужер режиссер.
Тем временем ресторан под темнеющим на глазах небом, собирал все больше народу. Люди потихоньку занимали столики, заказывали еду. В центре зала началась развлекательная программа.
Пара исполняла танго. Танцор уверенно вел девушку в красном платье, и это ее заводило, обезоруживало. Он — словно тореадор, она — мулета в его сильных руках. Они так гармонично двигались по паркету, что создавалось впечатление, будто собственными ногами играли музыку, перебирая клавиши аккордеона. Публика одним налитым быком упивалась зрелищем и вином. Она аплодировала ножами, вилками, бокалами и ресницами.
— Сам же оставил меня на растерзание сердцееду, — продолжала Фортуна. — Пришлось защищаться, — взяла она в руки блестящую вилку и начала легонько водить зубцами по коже на ладони, оставляя красные полосы.
— Павел, это же Италия. Крепче держи свою девушку, а то уведут.
— А я что, не крепко?
— Ты крепко ухватился за старое. Тем временем сердцееды не дремлют. Для них женщина — это программа, которую надо постоянно обновлять, чтобы понравиться.
— Интересно, чего не хватило вчерашнему? Почему ему не удалось тебя перезагрузить?
— Почему мужчины ночью несут одну и ту же чушь? — отложила Фортуна прибор в сторону.
— Но вы же ведетесь?
— Ведемся исключительно из-за нехватки нежности.
— Смотря что ты считаешь нежностью, — достал Павел пачку сигарет и закурил.
— Для меня нежность сильного пола — это мужество, с которым они не только с нами носятся, но и носят на своих сильных руках, — высказалась Фортуна.
— То есть нежность мужчины заключается в том, чтобы не лишить индивидуальности свою женщину? — наблюдал Павел, как сгорает сигарета.
— А если она еще не его? — поправила его Фортуна и щелкнула кончиком пальцев по его сигарете. Та плюнула в тарелку пеплом.
— Тогда о нежности не может быть и речи, разве что о соблазне.
— Что это такое? Я уже и забыла.
— Соблазн — это когда заставляешь поверить в свою красоту даже тех, кто тебя не хочет, — поделился опытом Роберто.
— Но когда речь идет о любви, так не хочется никого принуждать, — вздохнула Фортуна.
— К примеру, встречаешь ты утром в постели незнакомого, но жутко обаятельного мужчину, с чего ты начнешь? — пытался скомпрометировать на откровенность Фортуну Роберто.
— С поцелуев.
— Что, прямо с утра начнешь его целовать?
— Да, прямо в постели.
— Смотри, избалуешь. Мужчину лучше держать на голодном пайке.
— Так ведь и мне надо чем-то питаться.
— Ну да, соблазнила. Теперь можно даже не завтракать.
— Ты что, не веришь в мою утреннюю красоту, Роберто?
— Другими словами, ты хочешь узнать, смогла бы ты соблазнить меня? Мой поводок гораздо короче твоего: я глубоко женатый человек. Если хочешь мне понравиться, лучше расскажи о своих недостатках.
— Я люблю любовные романы и детективы, смотрю иногда тупые ток-шоу и даже сериалы.
— Если женщина ест на завтрак, обед и ужин любовные романы, значит, ей не хватает этой пищи.
— Вот, я же говорила, надо меня кормить. Кстати, я уже проголодалась жутко, может быть, съедим что-нибудь?
— Тебе же вчера предлагали еду? — махнул Павел официанту рукой.
— Наоборот, это он хотел покормиться.