Гилисподис возился у мачты с каким-то устройством натяжения, объясняя его работу не то матросам, не то рабочим через переводчика.
— Привет гениальным инженерам, — поздоровался Леха, впечатленный конструкцией, которая произвела на его морскую душу неизгладимое впечатление, но тут же вспомнил, что сам не говорит по-гречески, а Гилисподис еще слабо владеет скифским. К счастью помог переводчик, обретавшийся тут же.
— И вам желаю долгих дней жизни, — ответил учтивый Гилисподис, признав своего главного куратора по некогда секретному проекту в Золотой Бухте.
— Вот приехал в город и сразу к тебе, — пояснил Ларин, осматривая высоченную мачту, задрав голову, — мне вчера сказали, что ты уже почти закончил корабль. Значит, скоро в бой.
— Да, корабль почти готов, — кивнул инженер, отрываясь от своих занятий, — осталось только доделать кое-что из оснастки. Это не долго. Пару дней.
— Ну, тогда пойдем, поглядим твое хозяйство, — предложил Леха, и прищурившись на солнце, добавил, — Я сегодня к царю еду, вот и доложу.
Гилисподис подчинился, приказав рабочим заняться другими делами, и покорно зашагал рядом с Лариным. Вместе с ними на осмотр направился и переводчик: седовласый старик тоже из пленных греков. Не дожидаясь, пока инженер начнет рассказ, Леха помог ему вопросом.
— Слушай, Гилисподис, корабль с виду огромный, но слегка пониже квинкеремы кажется?
Переводчик «отработал» вопрос.
— Да, это действительно так, — закивал инженер, польщенный проявленным интересом к его детищу, — вы очень наблюдательный. Здесь всего четыре палубы, зато он гораздо шире. За счет этого я смог разместить семь башен для стрелков на верхней палубе.
— Это хорошо, — подтвердил Леха, — башни, дело полезное. И пехоту ведь сюда можно посадить, так?
— Да, — быстро ответил инженер, — несколько сотен морских пехотинцев, можно разместить на нижних палубах.
— И быстро твоя посудина плавает? — уточнил Леха, останавливаясь у борта. Перегнувшись вниз, он стал рассматривать весельные порты.
— Не очень, — осторожно ответил Гилисподис, остановившись рядом, — она движется на длинных веслах, на каждом из которых будет сидеть три гребца. Иногда может ходить под парусом.
— В общем, еле тащится, — резюмировал Леха, распрямляясь, и заставив переводчика немного напрячься, чтобы перевести сказанное.
Гилисподис замолчал на некоторое время, подбирая ответные слова, но вскоре продолжил свою экскурсию.
— Да, эннера довольно тихоходна. Но взамен скорости она имеет большую военную мощь. На верхней палубе, кроме башен, поместиться целых двенадцать метательных машин, сделанных моим коллегой Калпакидисом.
— Кстати, как он? — вскользь поинтересовался морпех.
— Ушел в поход вместе с армией царя Иллура, — ответил грек.
Инженер развел руками, словно приглашая Леху оценить мощь античной артиллерии, уже установленной на палубе.
Инженер развел руками, словно приглашая Леху оценить мощь античной артиллерии, уже установленной на палубе. Леха проследил за его жестом и действительно обнаружил двенадцать крупных корабельных баллист, способных превратить вражеский корабль в решето. Сейчас их хищные морды были развернуты в стороны, почти вдоль бортов.
— Впечатляет, — согласился он, отходя от борта и приблизившись к одному из орудий, погладил его свежевыструганные балки.
— Эннеру можно применять для охраны гаваней, — напомнил Гилисподис, — или для осады вражеских крепостей с моря. Дальность стрельбы позволяет.
— Вот на днях и проверим, — предположил Леха, окинув взглядом широкую палубу, в центре которой размещалось целых три шлюпки, — так что ты, давай, побыстрее заканчивай эту плавучую платформу для артиллерии.
На прощанье, уходя с палубы, Леха поинтересовался:
— А у греков таких много во флоте?
— Нет, — ответил Гилисподис, — На этом море подобных кораблей нет ни у одной греческой колонии. Это очень дорого даже для них.
— И как только Иллур согласился столько денег выкинуть, — пробормотал Леха себе под нос, а, чуть прибавив голос, произнес, — ну, прощай. Думаю, через пару дней я за тобой вернусь, если Иллур кого другого не пришлет. Готовься.
Гилисподис поклонился вслед представителю власти. А Леха, довольный осмотром и прогулкой на берег моря, зашагал обратно в расположение своих солдат. Там, найдя своих сотников, приказал немедленно готовиться к выступлению. Всадников Арчоя он оставил в Ольвии, охранять золото. А сам вознамерился быстрым маршем достигнуть Тиры, чтобы лично предстать перед Иллуром, доложив ему о достижениях в землях бастарнов и узнать, что дальше делать с их золотом. Свою часть добычи, переданную ему Арчоем, он раздал своим солдатам в качестве награды за штурм укрепрайона Клорина, оставив себе лишь немного. Когда все было готово полторы сотни скифов выехало из ворот Ольвии взяв курс вдоль побережья, уже захваченного армией Иллура на несколько дней пути на юг.
Главы четвертая
Крепкий орешек
Путь от Ольвии до Тиры занял у отряда Лехи Ларина чуть меньше трех дней. Все это время дорога петляла меж прибрежных холмов, то, уходя от моря, то снова возвращаясь к нему. И повсюду глаза командира разведчиков видели следы недавних боев. Особенно много их стало, когда отряд пересек границу владений Тиры, отмеченных специальным столбом у дороги. Теперь справа и слева, а иногда и на самой дороге, во множестве валялись трупы скифских воинов и греческих наемников, защищавших Тиру. Из мертвых тел торчали стрелы, а уже начавшие разлагаться под южным солнцем трупы, клевали стервятники.