— Здесь и заночуем, — решил Леха, приказав разбить лагерь недалеко от пепелища, — Инисмей, организуй дозоры, да проследи, чтобы сменялись вовремя. В лагере пеших поставь и чтоб никто не спал.
— Все сделаю, — кивнул сотник, отправляясь выполнять приказ.
— Не дрова везем, — предупредил Леха, — за сохранность обоза головой отвечаем.
Но Инисмею не нужно было повторять дважды. Он расставил дозоры в самом лагере и вокруг него, организовав все, как следует. И, тем не менее, Леха этой ночью спал беспокойным сном. Несколько раз он просыпался в холодном поту, — ему казалось, что вдалеке слышится стук копыт всадников. Однако, очнувшись, он мог различить только голоса ночных птиц. Окрестный лес мирно спал. И морпех усилием воли тоже заставлял себя снова заснуть. Утро он встретил угрюмым и невыспавшимся. Однако, надо было двигаться дальше.
Осмотрев повозки и найдя все в полном порядке, Леха приказал выступать. Не успели они покинуть пепелище укрепленной деревни бастарнов и углубиться в лес, как снова начался дождь. Лесная дорога быстро раскисла. Скифы двигались вперед медленно, периодически вытаскивая застревающие повозки с золотом. Но все это Леху только раззадоривало.
Но все это Леху только раззадоривало.
Разведчики, которых Ларин рассылал по окрестностям, приносили только успокаивающие вести, — бастарны не показывались. Лишь однажды им удалось заметить разъезд бастарнов, на одной из опушек, но и тот быстро скрылся в лесу. Никаких крупных отрядов на пути каравана с золотом пока не встречалось.
Ночевка на опушке леса, где скифы выстроили повозки кругом, образовав заграждения от возможных атак, тоже прошла мирно. По всей видимости, вторжение скифов заставило уйти из этих мест уцелевшие племена бастарнов. И даже те, кто не попал под удар, а остался, прятавшись в лесах, не стремились лишний раз появляться на пути отряда завоевателей.
На следующее утро природа вокруг начала меняться. К обеду лес стал редеть и скоро сменился на лесостепь, чаще стали появляться поля. Дождя здесь не было давно и, несмотря на то, что весь следующий день скифы ехали по полям, без всяких признаков дорог, продвигались они теперь довольно быстро. А когда темнота вновь начала сгущаться, отряд выехал на высокий холм, за которым путь лежал только вниз. Поднявшись на его вершину, Леха заметил внизу высокие зубчатые стены и башни, за которыми раскинулось безбрежное море.
— Ну, вот и добрались, — выдохнул начальник золотого каравана, — Ольвия.
Караван из десятка повозок под охраной трех сотен солдат, оказался за стенами укреплений, когда тьма уже полностью накрыла город. Встретившись с начальником местного гарнизона, Леха сообщил ему кто он и откуда, — впрочем, в этом не было особой необходимости, все военачальники знали кровного брата самого царя Скифии в лицо, — и разместил своих людей на постой. Золото было перегружено в одну из башен и оставлено под надежной охраной.
— Ну, как идут дела? — решил разузнать последние новости Ларин, — Взяли уже Тиру?
— Нет еще — ответил широкоплечий скиф, у которого вместо правого глаза из-под шлема виднелось красное месиво, неуклюже зашитое иглой. При свете горевшего костра, выражение лица начальника гарнизона Ольвии выглядело зловещим.
— А что так, — удивился командир разведчиков и похвалился, не удержавшись, — вон мы бастарнов, уже за реку загнали. А скоро им вообще конец настанет.
— Греки оборону хорошо держат, — ответил скиф, — на земле Иллур уже выиграл несколько сражений. Но приступ еще не закончен. Флот у них сильный, не дает подойти с моря к стенам.
— Понятно, без меня ни куда, — заметил на это Леха, и спросил напрямик, — Корабль дашь? Так быстрее доберусь.
Начальник гарнизона отрицательно замотал головой.
— Нет корабля, Аллэксей. Весь флот с Ичеем ушел на войну. Только грек остался и строит свою большую лодку. Но на ней ты завтра не сможешь уплыть, хотя она почти готова.
— Гилисподис уже почти закончил свой дредноут? — настал черед Лехи удивляться, — отлично. Завтра посмотрим. Ну, а до Тиры я и на коне доберусь как-нибудь.
Ночь в отведенном ему доме он провел отлично. Выспался и на утро был бодр и свеж, как никогда. Хорошенько перекусив, чем бог послал, Леха проведал своих солдат и, разрешив им отдыхать до особых распоряжений, направился в гавань. Там он быстро разыскал пристань, где вел постройку своего супертяжеловеса греческий инженер-механик Гилисподис. Это оказалось не трудно. Мачту эннеры Леха Ларин, облаченный в доспех и бодро шагавший к гавани по каменной мостовой между двух и трехэтажных городских домов, заметил еще на подходе. Она возвышалась над крышей одного из домов. А когда дома закончились, и он оказался на берегу моря, обустроенном многочисленными причалами, то корабль предстал во всей своей красе.
Но, это был даже не корабль, а какой-то монстр.
— Вот это посудина, — Леха даже присвистнул от удивления, приближаясь к сходням, у которых маячили охранники.
Прикрепленный мощными канатами к пирсу корабль был с первого взгляда в два раза больше хорошо знакомой Лехе квинкеремы. На широченной палубе было выстроено семь башен для стрелков. Три огромные, — две на корме, а одна на носу, — и четыре по бортам. Охрана состояла из бывалых воинов, которые знали его в лицо и пропустила Леху на корабль беспрепятственно.