Солдат убежал выполнять приказание. А Федор, опершись на клинок, снова окинул исподлобья тяжелым взглядом эту первую часть Рима, захваченную его солдатами. И подумал, поправив съехавший на глаза шлем, «Только бы не упустить победу». Несмотря на прорыв, его терзало смутное беспокойство, гадкий червячок сомнения, хотя с виду успех был очевиден. Федор Чайка стоял уже на мостовой Рима, но это была еще не победа, а половина победы. И следовало развивать успех.
— Вперед! — скомандовал Федор, отогнав от себя сомнения, и указал на главную улицу, что вела в центр города, — побеспокоим сенаторов!
Но едва его потрепанная спейра преодолела сотню метров по свободной улице, впереди послышался цокот копыт и, поблескивая доспехами в лучах утреннего солнца, показалась римская конница. Много римской конницы.
— Держать строй! — заорал Федор, приготовившись к мощному удару.
Римляне не заставили себя долго ждать. Их декурион махнул рукой и всадники пустили коней вскачь. А, приблизившись на расстояние броска, закидали первые шеренги карфагенян копьями, а затем, выхватив длинные мечи, обрушили их на головы солдат Чайки. Римские катафрактарии давили всех на своем пути конями, сразу начав теснить порядки карфагенян. Цокот копыт по камням и людские крики слились воедино.
Первая шеренга полегла только от копий. Сам Федор чудом умудрился отбить тяжелое копье, но не удержал щит. А когда римский всадник оказался рядом, резко поднырнул под лошадь и воткнув ему острие в бок. Катафрактарии рухнул с коня, а Федор быстро оказался в седле, завладев его конем. И тут же вступил в бой сразу с двумя противниками.
Но на коне он оставался недолго. Зарубив второго катафрактария, он схлестнулся с оставшимся.
Зарубив второго катафрактария, он схлестнулся с оставшимся. Но, прилетавшее из глубины римских порядков копье воткнулось в шею лошади и благородное животное, захрипев, вскоре завалилось на бок. Федор, снова спрыгнув на мостовую, едва увернулся, чтобы не оказаться погребенным под лошадью. Щита у него не было, зато фалькату он по-прежнему крепко держал в руке. Так крепко, что сумел отбить мощный удар катафрактария, направленный ему в голову. Отведенный в сторону меч лишь звякнул по шлем, но у морпеха все равно зазвенело в ушах. Поразив конного римлянина сначала в ногу, Чайка ткнул его в снизу живот и отделался от этого противника навсегда. Затем бросил быстрый взгляд вокруг, осмотрелся.
Атака конных римлян просто раздавила половину его солдат. Теперь они снова были отброшены к площади и пятились к воротам. Отступали с большими потерями. Но это было еще не все. Подкрепления Карталона не было видно. Зато Федор отчетливо разглядел, как кельты бьются с такими же конными римлянами в конце своей улицы. А, обернувшись на крик в другую сторону, увидел быструю атаку римской манипулы, подобравшейся к ним с фланга по соседней улице.
— Держать строй! — орал Федор, отбиваясь от катафрактариев, и стараясь изо всех сил сдержать практически смятых солдат, чтобы быстрое отступление не превратилось в паническое бегство.
Пешие римляне, успевшие до того выкосить человек двадцать карфагенян ураганом пилумов, яростно напирали, вознамерившись растоптать их остатки. Федор видел перекошенные от ярости лица легионеров, почуявших вкус крови и, что самое обидное, вкус победы. С невероятным трудом Чайке удалось отступить под мощнейшим натиском пеших и конных римлян, которые, оказавшись на узкой улице, стали мешать друг другу.
Воспользовавшись этим, он сумел отступить из города с горсткой оставшихся в живых солдат. Несколько шеренг сдерживали натиск в арьергарде, а остальные устремились к берегу. Едва оказавшись за воротами, Федор вдруг увидел своего посланца к Карталону мертвым. Из спины африканца, распластавшегося на траве, торчала стрела. Сам он плавал в луже крови.
«Так вот почему Карталон не пришел на помощь», — пронеслось в мозгу Чайки, когда он бросил полный боли и досады взгляд на противоположный берег. Но размышлять было уже некогда. Это был настоящий разгром, после так успешно начавшегося штурма.
— Отступаем! — приказал он, — быстро на тот берег.
И окинув стену, на которой уже мелькали только римские шлемы, панцири и плащи, добавил:
— Разрушить за собой переправу!
Главы третья
Назад, к морю
Из разведки Леха вернулся в подавленном настроении. Вроде жив, здоров, а не весел. Все не выходила из памяти Тарнара, зарубленная на его глазах грозной хозяйкой Еректа. Нравы, царившие среди сарматских воительниц, снова вывели его из равновесия.
Вернувшись тогда к своим на дорогу вместе с амазонками, Леха немедленно разыскал Инисмея и велел ему постоянно быть рядом, словно боялся, что царица Еректа теперь будет претендовать на то, чтобы Леха стал исполнять все ее приказы. Однако, этого не произошло. Во всяком случае, до возвращения в захваченный Орол. И весь путь до бурливого Тираса Леха проделал более менее спокойно. Хотя, даже возможные нападения бастарнов его больше так не отвлекали, как вопрос, что же делать дальше.
Когда совместный отряд амазонок и скифов преодолел речку в обратном направлении, пришло время расставаться. Неподалеку от ворот в лагерь Исилеи, она повернула коня, приблизившись к Лехе, ехавшему впереди своих воинов.