— Великий Магон, — мудрый человек, — согласился брат Ганнибала и нахмурился, — а сенат никогда не торопится с ответом. Даже сейчас, в разгар войны. Я кое-что предприму, а ты можешь отдыхать. Я пришлю за тобой, когда ты мне понадобишься.
Сенат действительно не торопился с ответом, и Федор застрял Карфагене почти на месяц вместо ожидаемых десяти дней. За это время он осмотрел весь город, побывал во многих храмах, воздав хвалу богам. А, отдав им должное, посетил с Акиром несколько кабаков, куда собирался разный торговый люд, чтобы облегчить свои кошельки. Но вскоре устал и от веселья, решив заняться делом, раз уж его никто не беспокоил. И съездил на пару с приказчиком на недельку в свое деревенское имение, находившееся в двух днях пути к югу от Карфагена.
Как ни странно, Федору понравилось. Домик в деревне у него был не столь большим как в столице, но зато пятнадцать оливковых деревьев оказались неплохим вложением капитала, особенно если вспомнить, что достались они ему даром. За прошедшее время Акир уже сумел снять с них и продать два урожая оливок, из которых приготавливали отличное масло, не падавшее в цене даже на заморском рынке.
— Может здесь еще виноградник разбить? — посоветовался с ним Федор, оглядывая песчаную почву своего надела и огороды, на которых сейчас трудились его рабы.
— Не стоит, — отговорил его приказчик, — огород здесь итак еле выживает. А для виноградника нужно гораздо больше места. Тебе придется прикупить еще земли и потратиться на дополнительно орошение. Это не дешево.
— А много надо? — щурясь на белое африканское солнце, заинтересовался Федор, которого вдруг потянуло стать плантатором, — у меня есть деньги, правда не знаю, хватит ли.
— Не торопись, Федор, — посоветовал Акир, — вот вернешься с войны, там видно будет. Деньги тебе еще пригодятся.
— Да уж, — согласился Чайка, — с этим не поспоришь. Рановато мне еще расширяться.
И Федор отложил эту затею на более поздние времена, решив поверить многоопытному в таких делах приказчику. Тем более, что дела и без того шли вполне прилично.
Пожив недельку в деревне, Федор и Акир вернулись в Карфаген, миновав по дороге множество живописных холмов, усаженных целыми рощами оливковых и финиковых пальм. Глядя на эти живописные места, Федор поймал себя на мысли, что он нашел себе новый дом в этом времени и хотел бы остаться здесь навсегда.
Оказавшись снова в столице, и не успев переговорить с братом Ганнибала о последних новостях, на следующее утро Федор проснулся от громкого стука в дверь. Его разбудил посыльный от сенатора. На этот раз, это был не Акир, а один из охранников, сообщивших, что сенатор требовал немедленной встречи.
Поняв, что предстоит официальный визит, Федор на всякий случай облачился в доспехи. А, едва преступив порог знакомой виллы, Чайка заметил какое-то оживленное движение внутри. Масса посыльных и странных людей в балахонах, лиц которых было не разглядеть, входила и выходила из кабинета сенатора, минуя охранников, проверявших каждого. Но его провели к хозяину дома немедленно.
— Ты уже знаешь последние новости? — вперил в него взгляд сенатор, едва Федор остался с ним наедине в тиши кабинета.
И, не дождавшись ответа, отчетливо произнес, — вчера посла Ганнибала пытались убить.
Глава одиннадцатая
Посланец Великой Скифии
После сожжения Тиры скифы пировали целую неделю, прежде чем двинуться дальше. На этот раз Иллур не приказывал уничтожить все городские укрепления или сжечь сам город, хотя ему этого очень хотелось. Начав свой великий поход на запад, Иллур стремился к непрерывному расширению своих границ, а, добившись этого, получил новую проблему, — протяженные границы теперь требовалось охранять. Лучше крепости в новых землях ничего пока было не придумано. А в случае с Тирой, это был еще и порт на берегу моря. Поэтому Иллур, едва захватив Тиру, отдал приказ заново отстраивать сильнее всего пострадавший порт. Молодой царь сделал это, чтобы тот как можно быстрее смог принимать корабли из соседней Ольвии, тем самым, передвинув свою передовую военно-морскую базу из Крыма и Ольвии, еще дальше на юг, приблизившись к берегам Греции.
Расчет царя оказался верным. Несмотря на прорыв нескольких кораблей, ни до, ни после захвата города, никакой помощи осажденной греческой колонии от соседей пока так и не поступило. Предаваясь празднествам по случаю победы, Иллур еще долго стоял лагерем неподалеку от Тиры. Как вскоре выяснилось, ожидая прибытия гонцов с других фронтов, увидев которых новоиспеченный адмирал скифских ВМС опять загрустил. Это были амазонки. К счастью, при встрече оказалось, что это люди самой Оритии, прибывшие из глубокого рейда по тылам противника.
Прискакав из-за дальних гор, они прямиком направились по захваченным землям к берегу моря, разыскав стоянку скифской армии, и, похоже, не встречались с воительницами Исилеи, пропадавшей где-то в глубине бастарнских владений.
Присутствовавший при встрече яснооких посланниц сарматской царицы, затянутых в кожу доспехов, Леха немного расслабился. В душе бравый морпех был вынужден признаться себе, что предпочел бы выйти один против десяти греческих гоплитов, нежели вновь выяснять отношения один на один с Исилеей, от которой не так давно, по сути, просто сбежал, побоявшись предложения руки и сердца, от которого он не смог бы отказаться. И теперь его часто тянуло посоветоваться с Иллуром. Поговорить по душам о том, как себя вести с амазонками, но морпех все откладывал.