Юзеф рассказал, что Ганнибал по достоинству оценил работу римских инженеров и строителей, не переставая их нахваливать.
— Как далеко он уже продвинулся? — спросил Федор всезнающего летописца, а по совместительству человека, который записывал все исходящие из штаба приказы и отправлял в войска.
— По слухам, — ухмыльнулся Юзеф, — он уже в нескольких днях пути от самого Рима.
— Что же, — кивнул Федор, — тогда мне нужно поторапливаться. А то, если я еще немного задержусь здесь, на мою долю не останется ни одного римлянина.
На следующий день Федор решил устроить смотр своим войскам. Он велел построить хилиархию от которой по меткому замечанию Атарбала действительно осталось не много, — чуть больше шестисот человек, — и, опираясь на палку, в сопровождении Урбала и Териса, прошелся вдоль строя. Приставленный лекарь был недоволен поведением Федора, но сделать ничего не мог. Война есть война, на завтра намечалось выступление, а Федор хоть и раненый, но другого командира у хилиархии нет.
Осмотром Федор Чайка остался доволен. От потрепанных и изможденных недавними боями солдат не осталось и следа. За время болезни Федора все они отлично отдохнули и зализали свои раны. Перед ним, сверкая доспехами, стояло шестьсот пятьдесят восемь закаленных бойцов, готовых порвать хоть целый легион, вставший у них на пути. «Да, — все же огорчился Федор, — а всего пару недель назад их было полторы тысячи».
Закончив осмотр, Федор решился на короткую речь.
— Солдаты, — сказал он, — дорога на Рим открыта и завтра мы выступаем. Наша задача: охранять осадный обоз, который должен снести стены римской крепости. Последней преграды к окончанию нашей победоносной войны. Не пройдет и десяти дней, — при этих словах Чайка невольно покосился на Урбала, — как мы будем пировать уже на римском форуме и былая слава Карфагена, повелителя морей и суши, снова засияет, как и прежде. Сейчас вы можете выпить вина и предаться веселью, поскольку завтра нам предстоит снова идти в поход.
Услышав это, солдаты огласили криками такой бурной радости окрестности римского лагеря, что эхо пошло гулять по скалам. Распустив солдат по палаткам, Федор направился к себе в шатер.
— Готовить на утро коня? — с сомнением в голосе спросил Терис, проводив командира хилиархии до шатра.
Федор посмотрел на свою перевязанную ногу, на лекаря стоявшего неподалеку, вздохнул и велел Терису приготовить повозку.
К его удивлению до Палестрины, последнего крупного города, что стоял на Латинской дороге и мешал продвижению армии к Риму, африканцы подошли довольно быстро, и не встречая сопротивления. Враг явно находился на последнем издыхании, напрягая все силы, чтобы успеть подготовиться к отражению осады, а потому лишних легионов, для того чтобы дать большое сражение на подступах у римлян не нашлось. Но, тем не менее, бой у Палестрины [18] вышел жестокий и кровопролитный. Небольшой гарнизон этого городка, состоявший из легионеров, морпехов Марцелла и ополчения граждан не пожелавших покинуть свой город, защищался до тех пор, пока не был полностью уничтожен.
Зная о судьбе римских пленников, которых Ганнибал после победы у Канн предлагал выкупить сенату Рима, Федор Чайка не был удивлен. Десять пленных римских военачальников из числа наиболее высокопоставленных были Ганнибалом освобождены под личную клятву вернуться и отправлены с посольством в Рим. Сенату предлагалось выкупить тысячи своих пленных солдат, среди которых к тому же находилось множество родственников жителей Рима. Несмотря на то, что лишних солдат у Рима не было, сенат демонстративно отказал Ганнибалу, сообщив, что не ведет переговоров с врагом государства на его земле. И тогда Ганнибал в бешенстве казнил часть из них, большинство, все-таки, оставив в живых, но продав в рабство греческим работорговцам. Так закончили свое существование легионы Павла и Варрона. Часть из которых, впрочем, еще пряталась в окрестностях Венузия, не слишком далеко от места сражения. Но эти побежденные солдаты находились в деморализованном состоянии и не представляли для армии Карфагена угрозы. Потому Ганнибал не стал тратить время на их полное уничтожение, а увел армию в сторону Капуи и вот теперь продвигался к Риму.
Участь пленников, которых сенат не пожелал спасти, наверняка была известна и жителям Палестрины, ведь ехали они по этой же дороге. Власть Рима на этих землях была давней, как и ненависть к ее противникам, а потому никто из жителей городка не пожелал сдаваться в плен карфагенянам.
Федор наблюдал за битвой из лагеря, что был выстроен неподалеку на одном из холмов, которыми изобиловала эта горная местность. Осадные орудия, которые охраняла его хилиархия, сыграли в этой победе не последнюю роль. И когда, разрушив ворота и часть стены, пехотинцы Атарбала вместе с кельтами, ворвались в город, участь Палестрины была решена. Командир африканцев приказал поджечь город, чтобы римским разведчикам, замеченным нумидийцами у дальних холмов, было отлично видно, как приближается непобедимая армия Ганнибала. Приказ был исполнен и пожар полыхал всю ночь, а утром, когда дым еще поднимался над развалинами, армия двинулась дальше.