Адъютант вскочил на коня и отправился выполнять приказание.
— А мы в лагерь, — бросил Федор Терису.
До лагеря армии Ганнибала, почти блокировавшей Рим с юго-запада и востока, они добрались лишь спустя несколько часов. Двадцатая хилиархия Федора согласно плану великого пунийца, занимала часть холма Яникул с предместьями, вплотную примыкавшими к стенам огромного, растянувшегося на десятки километров, города. На этом участке армия финикийцев ближе всего вклинилась в оборону римлян, дравшихся за каждый камень. Война подходила к концу. И африканцы Атарбала находились уже не в запасе, а на самом острие атаки.
— Еще один натиск, — утверждал Ганнибал, — и Рим наш. Нельзя дать врагу собрать свои силы в кулак. Иначе, война затянется.
А потому, следуя своей привычке решительно атаковать, Ганнибал, едва подойдя к Риму, немедленно устроил штурм сразу нескольких ворот город и даже взял два моста. Однако в город проникнуть не удалось. В результате кровопролитного сражения передовые части Атарбала были отброшены, а мосты разрушены.
Зная о приближении непобедимой армии Великого Пунийца римляне основательно подготовились. Все предместья, особенно на правом берегу Тибра, они превратили в зону сплошных баррикад, охраняемых пехотинцами и конными разъездами. На всех окрестных склонах гор, нависавших над дорогами, холмах и даже просто небольших возвышенностях диктатор Марк Юний приказал установить баллисты и катапульты, так что финикийцы рисковали попасть под обстрел, где бы они не появились. Передовые отряды африканцев и кельтов действительно несли больше потери, пытаясь, пока безуспешно, просочиться сквозь линии эшелонированной обороны в предместьях.
По общему количеству метательных орудий оборонявшаяся сторона значительно превосходила атакующую. Солдаты Чайки, ближе всего соприкасавшиеся с оборонительными позициями римлян, несли большие потери от регулярного обстрела римской «торменты». Изучив ситуацию, Ганнибал, со дня на день ожидавший известия о подкреплениях, тем не менее, решил, не теряя времени нанести мощный удар на одном из направлений, сосредоточив здесь всю имевшуюся в обозе осадную артиллерию. И направление это прикрывали как раз хилиархии Федора и Карталона, занимавшие позиции по соседству среди римских предместий на захваченном холме Яникул.
С севера, несмотря на усилия Атарбала, уже перекрывшего Фламиниеву дорогу и доступ в центральные районы страны, путь в Рим был еще свободен.
С севера, несмотря на усилия Атарбала, уже перекрывшего Фламиниеву дорогу и доступ в центральные районы страны, путь в Рим был еще свободен. Впрочем, как и из Остии. Этот приморский город Ганнибал не смог взять с ходу и, перепоручив его дальнейшую осаду одному из своих военачальников, двинулся к Риму, по пути ожидая известий, что тот вот-вот окончательно отсечет Рим от моря. Но римляне сконцентрировали в Остии немалые силы, которые до определенного момента возглавлял Марцелл.
Однако, узнав о движении Ганнибала к Риму, Марцелл получил приказ сената вернуться в город и с боями отступил из своего лагеря у развилки дорог. На этом пути он повстречал хилиархии Федора, двигавшиеся к его лагерю, на соединение с Ганнибалом. И хотя задача для которой его сюда послали, оказалась выполненной по воле судьбы еще до его появления, Чайка, тем не менее, успешно уйдя от преследования легиона преступников, ввязался в бой и потрепал отступающие к Риму части Марцелла.
Сенатор отступал прямо по Аппиевой дороге, еще контролировавшейся римскими силами на последнем оставшемся участке перед городом. Он имел в своем распоряжении целый легион, собранный из моряков Остии и доукомплектованный из других соединений, однако не стал обращать особого внимания на выпады двух хилиархий, внезапно атаковавших его фланг. Тем более, что у него на пятках висела испанская конница самого Ганнибала. Под прикрытием нескольких манипул и турм [20] собственной конницы, сдерживавших атаки Федора Чайки, легион Марцелла благополучно проследовал в сторону Рима. Лишь его мощный арьергард не смог прорваться вслед за основными силами, и был полностью раздавлен испанцами и подошедшими к ним на помощь солдатами Федора.
— Я же тебе приказывал не ввязываться в бой, — пожурил его Ганнибал, когда Федор, не смыв даже дорожную пыль, явился к нему в шатер с докладом, — твоя задача была только выманить Марцелла.
При этих словах пуниец, сидевший у роскошного стола из слоновой кости над картой боевых действий, ухмыльнулся и добавил:
— Но, ты не виноват. Это за тебя уже сделал римский сенат.
— Не давать же ему спокойно уйти, — осторожно возразил Федор, почтительно останавливаясь в нескольких шагах, — моя атака лишила его как минимум трех манипул и пары турм конницы. А я обошелся малыми потерями.
— Мне докладывали, — заметил на это пуниец, вновь ухмыльнувшись, — после Теана у тебя к Марцеллу личные счеты.
Федор не стал развивать эту тему, но неожиданно заявил:
— Чем меньше римлян, тем ближе победа.
— Ты говоришь как настоящий полководец, Чайкаа, — с удивлением заметил Ганнибал, снова отрываясь от карты, над которой размышлял, и внимательно разглядывая своего командира, — и даже, как политик. Я и раньше это замечал.