С женою на руках он выбежал на улицу. Волосы упали на лоб, в глазах застыла боль. Он бежал, как лось, огромными прыжками, большой, сильный До дому было недалеко. Прохожие шарахались в сторону и смотрели вслед ему кто с улыбкой, а кто с тревогой. Он бежал и шептал:
— Сонечка!.. Сонечка!.. Сейчас, сейчас, потерпи!..
Дома он положил ее на диван. Встал на колени.
— Как ты себя чувствуешь?!
— У меня холодеют ноги… — сказала она чуть слышно.
— Сейчас… Сейчас… Грелку… Валокордин… Неотложку…
Он вскочил, ощутив дурную слабость в ногах. Бросился к телефону. Вызвал скорую… Взгляд его скользнул по часам.
«Семнадцать ноль?ноль… Через час из садика забирать Сашку…»
Вбежал в комнату, держа в руке мензурку с лекарством Соня лежала неподвижно. Рот чуть приоткрыт. Глаза спаяны. Страшная догадка оглушила его.
— Соня?а! — крикнул он надломившимся голосом. Бросился перед нею на колени. Прижался ухом к груди. — Соня?а! — снова закричал он, судорожно хватая ртом воздух.
Смертельно бледная, она с трудом приоткрыла глаза.
— Ну вот видишь, — сказала она совсем тихо. — Меня уже не хватает на эту жизнь… — И, помолчав, добавила: — Не могу жить… Не хочу жить, Вова…
Он лихорадочно сжимал ее похолодевшие руки, грел их поцелуями и шептал:
— Надо жить, Сонечка, надо, надо…