Палин бежит в машзал.
«Торбина бы сюда… Пусть обкатается, деятель…» На двенадцатой отметке его встречает Абдулхаков с вытаращенными глазами. Хрипло кричит:
— Вон?вон, смотрите! На питательной линии оборвало «гусак»… Воздушник!..
Кипяток хлещет расширяющейся струей в стену. Палин прикинул расход:
«Примерно, пятьдесят кубов в час… Плюс столько же, а может, больше в деаэраторной… Началось…»
Бежит к телефону. Кричит на ходу Абдулхакову:
— Бери мазок на нулевой отметке! Активность доложи мне!
За турбогенератором, в просвете между цилиндрами турбины, просеменила глыбастая фигура Федосова. Палин бросился к нему, перехватил.
— Беги к морю! Контроль активности на сливе из «черной трубы»! Головой отвечаешь… Меня непрерывно держи в курсе…
Федосов побежал, прихрамывая.
Пулей влетел на двенадцатую отметку Алимов. С ним — представитель научного руководителя по реактору. С Курчатовской бородкой. Тонкая кость, белый воротничок, чуни поверх штиблет, белый лавсановый халат поверх костюма. Таращит глаза, растерян.
— Что?! — кричит ему Палин. — Не вписывается в формулы?!
— Потрясающе! — кричит научный руководитель. Алимов подбегает к Палину. Привычный нырок головой.
— Где Дрозд?! Что он, не знает, как пускать паропроводы?!.. Ты никогда не пускал турбину?! — вдруг спрашивает он Палина. В голосе плохо скрытая паника.
— Никогда, Станислав Павлович! Ты что, с луны свалился?! Я с рождения дозиметрист!.. — Палин ехидно сощурил глаза.
«Сволочь!.. — подумал. — Берутся за дело, не зная дела. Честолюбчики…»
— Надо принимать на барбатеры! — сам себе крикнул Алимов и рванул в сторону блочного щита управления.
— Торбина давай сюда! — крикнул вдогонку Палин. Алимов снова подскочил к нему.
— Что?!
— Торбина, говорю, давай сюда! Пусть берет управление на себя!
Алимов махнул рукой… Растерянно улыбнулся.
— Он такой же бомбовик, как и я! — крикнул Главный. Глаза затравленные. Стремглав бросился к выходу с отметки турбины.
Грохот гидроударов. Хлест радиоактивного кипятка. Пар. Пахнет теплой сыростью. Вдруг грохот усилился.
«Ага! — подумал Палин. — Кинули пар на барбатеры…»
Пол под ногами дрожит. Воздух упруго пульсирует.
— Кинули пар на барбатеры…»
Пол под ногами дрожит. Воздух упруго пульсирует. На душе нехорошо. Побежал к перилам. Там, внизу, на нулевой отметке, у технологических конденсаторов, мечутся белые фигурки машинистов. Лихорадочно вручную открывают задвижки на техводе к технологическим конденсаторам. Палин почувствовал кого?то рядом. Повернулся. Видит — рыжебородый ученый. Тоже перегнулся через перила, смотрит вниз. Говорит:
— Что?то крутят там…
— Да… — отвечает Палин. Его душит судорожный нервный смех.
В это время потрясающей силы гидроудар, перекрыв собой тысячекратный грохот, потряс здание электростан ции. Палин почувствовал, как гулко вздрогнул железобетонный пол под ногами. Отметка фундамента турбины. Технологический конденсатор подпрыгнул, затрясся, как в лихорадке, оборвал анкерные болты, заплясал на опорных лапах. Трубопровод подвода пара срезал «мертвую» опору — две мощные стальные балки, встроенные в железобетонный монолит стены.
У Палина похолодело в груди. Сердце ускорило бег. Появилось в душе неуправляемое суеверное чувство. Рыжебородый научный руководитель завопил на высоких нотах, тараща глаза и сильно жестикулируя костлявыми руками.
— Это ужасно! Технический бандитизм!
Повернулся и трусцой засеменил к выходу с отметки турбины, шаркая чунями, чтобы не поскользнуться.
«Вали, вали отсюда, наука… Все идет не по формуле…» — подумал Палин, ощущая тем не менее нарастающее беспокойство.
Откуда?то, Палин даже не заметил, откуда именно, внезапно появился начальник турбоцеха Дрозд. В белом новеньком, сильно жеванном лавсане, без чепца. Лоб в испарине. Где?то потерял очки. Лицо осунулось. Голова стала как бы меньше, а шея длиннее.
— Все ясно, все ясно!.. — бормотал он, наклонившись рядом с Палиным через перила и глядя вниз, туда, где только что долбанула стихия.
— Пар дали раньше охлаждающей воды, черти!.. Все ясно, все ясно, сейчас сделаем!..
Палин хотел спросить, что ему ясно и почему так грохочет кругом, но вид у Дрозда был жалкий, хотя и через силу деловой. Он вдруг взял Палина за руку и стал кричать ему в ухо, стараясь перекрыть грохот. Видно было, что он успокаивал сам себя:
— Регулятор на линии основного конденсата плюет порциями! Мал расход воды!.. Мал расход, говорю! Задвижка открыта полностью, пара не хватает!.. Проход мал!.. От этого и долбает…
Палин смотрел на Дрозда во все глаза, и ему показалось, что тот будто советуется с ним. Сквозь грохот слышен хлест воды внизу. Ясно — дренаж оборвало! Радиоактивный кипяток!.. Хлещет в четырех местах… Расход предположительно двести тонн в час…
— Прекращать надо?о! — орет в ответ Палин.
— Сейчас, сейчас! — кричит Дрозд, но Палин видит — в глазах у него паника.
Влетает Алимов. Изогнулся дугой, втянул живот, руки чуть раскинул, бледен, кажется, вот?вот вцепится и станет бороться… Да, поза борца перед схваткой. Глаза все те же, затравленные. Орет.
— Что?! Что делать?!
Дрозд смотрит на него. Бледен. В глазах, кажется, слезы.
Вбегает Абдулхаков. Глухой его, гортанный голос в грохоте еле шуршит. Скалит зубы. На груди газодувка. Палин приложил руку — работает. Прокачав воздух, Абдулхаков вынул фильтр, подбежал к ТИССу (прибор для замера бета?активности). Вернулся.