— Стой! Мыкола, лови ее!
Сзади забухали сапоги. Вилора неслась не разбирая дороги, но сапоги вроде как приближались. Может, вытащить пистолет и начать стрелять? Если они не одни — надо непременно подать сигнал Малышеву… Нет, еще рано. Он еще может рвануть за ней.
— Ату ее, ату! — радостно взвизгнул голос сзади и громко загоготал.
Вот теперь пора! Вилора вырвала пистолет из кобуры, резко развернулась, чтобы не тратить зря пулю… и кувырком полетела на мокрый дерн от удара в лицо тяжелым прикладом трехлинейки. Пилотка слетела с головы, а волосы, заплетенные в небрежную косу, рассыпались по плечами.
— Ты смотри, симпатичная… — донеслось до Вилоры будто сквозь вату. Удар был очень силен, и в голове сейчас все плыло.
Она шевельнула рукой.
— Ты пистолетик-то брось, — посоветовал ей тот же голос.
Она шевельнула рукой.
— Ты пистолетик-то брось, — посоветовал ей тот же голос.
А в следующее мгновение она почувствовала, как кто-то наступил ей сапогом на руку.
— Мыкола, я вот что думаю…
— Та отож! — И два голоса снова заржали.
Вилора почувствовала, как заскорузлые и явно привычные к крестьянской работе пальцы хватают ее за ворот и… резким движением разрывают на ней гимнастерку. Вилора судорожно дернулась, распахнула глаза и… уткнулась в глумливый взгляд.
— Ты, девка, не боись. Ничего такого страшного с тобой не будет, — сообщил ей мерзавец в фашистской форме, хватаясь уже за воротник нижней рубахи. — Одна приятность… — Он резким движением разорвал на ней и нижнюю рубаху, обнажив грудь и живот.
— О-о! Ты гля…
Она вскинула свободную руку, пытаясь прикрыться, но этот урод глумливо усмехнулся и… замер.
— Руки убери, — раздался сзади негромкий голос. У Вилоры аж мурашки побежали по спине, когда она его услышала. Это был… ОН.
— Мыкола, — придушенно прошептал урод, буквально повиснув на лезвии ножа, уткнувшегося ему в горло.
Но сбоку послышался голос сержанта Коновалова:
— Мыкола оказался более понятливым хлопцем…
Вилора торопливо запахнула разорванную гимнастерку, собирая себя в кучу после всего, что произошло, но главное, из-за того, что вернулся ОН, вскочила на ноги и заговорила:
— Товарищ капитан, я… они перехватили меня на подходе к складу. Я пыталась их увести. Там могут быть еще, а Малышев… он…
Куницын понимающе кивнул и спокойно задал вопрос:
— Сколько вас?
Вилора перевела взгляд на мерзавцев. Оба стояли на коленях с ножами, приставленными к горлу.
— Ну?!
— Одни мы… — придушенно произнес тот, который порвал на ней гимнастерку, — заставили нас…
— Об этом поговорим позже. — Командир на мгновение замер, прищурив глаза и даже не вслушиваясь, а как-то ощущая окружающее пространство, затем усмехнулся и приказал: — Коновалов, дай команду продолжать движение.
Спустя пару мгновений из-за деревьев показалось несколько незнакомых солдат, потом еще, еще… да сколько же их! Вилора изумленно распахнула глаза, позабыв, что стоит в разорванной гимнастерке. А солдаты все выскакивали и выскакивали из-за деревьев, сразу же переходя на бег. И лишь время от времени мелькали знакомые лица. Вот только что мимо пробежал Каба… то есть рядовой Шабарин. Он радостно улыбнулся ей и показал большой палец. И от этого, несмотря на все что с ней случилось, Вилора вдруг почувствовала, как на сердце становиться тепло. Они вернулись. И ОН тоже.
Остаток дня прошел в лихорадочной суете. Вилора даже слегка ошалела от такого количества людей, деловито разбирающих пирамиды ящиков, достающих из них оружие, щелкающих затворами, вгоняющих в приемники магазины, от приглушенных, постоянно раздающихся команд, требующих снарядить, получить, построиться… Это после нескольких недель тишины и одиночества на пару с Малышевым!
Откуда взялись все эти люди, Вилоре сообщил тот же Малышев, успевший перекинуться словами кое с кем из «старичков», но по привычке держащийся поблизости от нее. Тем более что, как выяснилось, командир определил его к Вилоре, в медицинскую секцию. И велел ей подобрать еще пару человек поздоровее.
Поскольку таскать все медицинские принадлежности и запас медикаментов предполагалось на своем горбу. Как и будущих раненых. А также Вилоре предписывалось проинструктировать санинструкторов и санитаров из нижестоящих подразделений. И продумать программу их подготовки.
— Время наступает горячее, лейтенант, — сообщил командир, когда она, поменяв порванную гимнастерку, подошла к нему для более полного доклада, — и пациентов у тебя скоро будет много. Скучать не придется. Но ни одного из тех, кого медицина может вытянуть, я потерять не хочу. И за это ты, Вилора, отвечаешь лично.
И оттого, что ОН впервые назвал ее по имени, у Вилоры как-то сразу потеплело на сердце. А затем она с поразившим ее изумлением почувствовала, что… страшно соскучилась. И готова вот так, при всех, обнять этого удивительного парня. Но вместо этого состроила серьезное лицо и четко козырнула: «Слушаюсь, товарищ командир!» — после чего отвернулась и, как ей показалось, с крайне независимым видом двинулась в сторону ящиков с медикаментами и медицинским имуществом… И едва не полетела кубарем из-за того, что не заметила пустой ящик, валявшийся прямо посреди дороги. Удержалась на ногах только потому, что командир внезапно оказался рядом (да он же всегда оказывается рядом, когда это нужно! Вот ведь удивительно!) и подхватил ее под руку. Более дурацкого положения и придумать невозможно!