— Господин гауптман говорит, что он по-прежнему доверяет только тем рукам, которые уже один раз вытащили его с того света.
И от этих слов Вилоре непонятно почему заметно похорошело…
После ужина, который был гораздо проще, чем в прошлый раз, тем более что герра гауптмана покормили отдельно, поскольку к нему приехали два каких-то явно высокопоставленных офицера, оккупировавших его комнату, Вилора улучила момент, когда они с солдатом-переводчиком оказались одни, и спросила:
— Как тебя зовут?
— Алексей.
Тот довольно кивнул и, повернувшись к Вилоре, что-то произнес. Солдат тут же перевел:
— Господин гауптман говорит, что он по-прежнему доверяет только тем рукам, которые уже один раз вытащили его с того света.
И от этих слов Вилоре непонятно почему заметно похорошело…
После ужина, который был гораздо проще, чем в прошлый раз, тем более что герра гауптмана покормили отдельно, поскольку к нему приехали два каких-то явно высокопоставленных офицера, оккупировавших его комнату, Вилора улучила момент, когда они с солдатом-переводчиком оказались одни, и спросила:
— Как тебя зовут?
— Алексей. Алексей Телицин.
— Вилора Сокольницкая, — представилась она, поймав себя на том, что спокойно разговаривает с человеком в немецкой форме. А ведь еще несколько дней назад…
— А как ты оказался у немцев?
Алексей пожал плечами.
— Я вырос в Мюнхене.
Вилора изумленно вытаращила глаза.
— Так ты из этих… беляков недобитых? — Она зло скривилась. — Поня-атно! Решил с помощью немцев забрать себе обратно свои поместья и заводы.
Алексей недоуменно уставился на нее.
— Какие заводы, какие поместья?
— Ну… — Вилора несколько недоуменно вскинула брови, — родовые…
По ее убеждению, все, кто сражался против Советской власти, непременно раньше имели фабрики, заводы, газеты и пароходы, как в известном произведении детского писателя Маршака. Алексей медленно покачал головой.
— У моего отца не было никаких родовых поместий. В нашем роду все были офицерами. Уже два века. Но больших чинов и родовых поместий никто не выслужил. Отец говорит, что слишком независимо себя держали. Но России и государю служили честно. До конца.
— А сейчас? Против своих воевать пошел?
Алексей снова покачал головой.
— Мои — все там, — он мотнул головой в сторону заходящего солнца, — а здесь те, кто узурпировал власть над моей страной. С ними я и воюю. А не с Россией.
Вилора задохнулась от возмущения. Вот ведь сволочь недобитая!
— Все равно, ты — предатель! Что бы ты там ни говорил.
Алексей опустил голову и некоторое время молчал, похоже, размышляя над ее словами, а потом снова поднял и, уперев в девушку напряженный взгляд, тихо спросил:
— А ты?..
3
Этот штаб я присмотрел еще вчера. Очень такой славный штаб был — жирный, наваристый… Не менее чем полковой. Так что карт и языков там — завались. Одна незадача — народу в нем было… одной охраны не меньше роты, да еще подразделения обеспечения, связи. На круг выходило человек сто пятьдесят — двести. А у меня всего десять. Вернее уже тринадцать. Еще трое прибились буквально вчера. Бежали из колонны пленных. Но бойцы из них пока… Ни оружия, ни боеприпасов, ремней и тех нету. Да и не знаю их еще. Мои-то уже вышколены. Теперь я уверен, что даже Иванюшин никакой ерунды не спорет. Ну да для того и учил…
Оружием я новеньких уже обеспечил — после налета на склады оружия у меня еще человек на двадцать хватит, — но в дело их пускать пока рано. Наоборот, я к ним Головатюка приставил, выведя его из всех своих боевых расчетов и планов, — пусть поприглядывается да обучит кое-чему. А чуть погодя и сам займусь. Когда в обстановке разберусь и пойму, что дальше делать.
Штаб располагался в строениях на окраине аэродрома. Судя по гулу канонады, до линии фронта отсюда было по прямой максимум километров восемь. Так что самолетов тут пока не было. Слишком близко для них. По идее даже дивизионная артиллерия может достать. Если подтянуть ее поближе к передовой. Сам аэродром пострадал не слишком. Так… три-четыре воронки, вполне можно ликвидировать за пару часов силами отделения с большими саперными лопатами.
Сейчас в здешних реалиях и терминологии я уже разбирался куда лучше, чем неделю назад. Так что едва только линия фронта чуть отодвинется, здесь станет не протолкнуться от самолетов, и штаб отсюда выживут. С одной стороны, может, и стоило подождать этого момента. В суматохе переезда вполне можно было урвать свое при минимальной возможности засветиться, и даже не задействуя подчиненных, а с другой — ну как все затянется? И что тогда? Сидеть и ждать у моря погоды?
Я еще раз тщательно осмотрел расположение штаба, а затем осторожно соскользнул вниз по стволу сосны, которую выбрал в качестве наблюдательного пункта.
— Эк вы ловко, товарищ командир! — уважительно покачал головой Кабан.
После того случая на острове не было у меня более старательного служаки, чем рядовой Шабарин. Я уже подумывал: если численность нашего отряда достигнет хотя бы восемнадцати человек, сделать его вторым временным сержантом.
Дело в том, что численностью в тринадцать человек гвардейская монада обладает только в мирное время. В военное — ее личный состав составляет не более девяти человек. Но и не менее четырех. Если в монаде осталось три человека, она сливается с другой. Хотя такого на моей памяти не случалось ни разу. В мирное же время в состав монады входят еще двое кандидатов в Гвардию и двое гвардейцев резерва, которые в военное время отзываются для укомплектования офицерских должностей во вновь формируемых частях.