— Герр гауптман! Чем могу помочь?
Курт обернулся. Перед ним предупредительно застыл капрал с повязкой дежурного по штабу.
— Доложите генералу, что прибыл гауптман фон Зееншанце.
— Слушаюсь, герр гауптман. — Капрал лихо отдал честь и исчез.
Курт стянул с руки перчатку из тончайшей лайки и обнаженной рукой потер лицо. Ну вот он и здесь. Теперь предстояло решить, что же делать дальше.
Ну вот он и здесь. Теперь предстояло решить, что же делать дальше. Где искать? Курт покосился на двор, забитый машинами, мотоциклами и людьми, которые пребывали в вечной суете, столь свойственной всем штабам высокого уровня, окруженным разветвленной системой служб, где ежедневно решались тучи повседневных вопросов, и вздохнул. Пока в голове ни одной разумной мысли.
— Герр гауптман, генерал ждет.
Курт обернулся. Давешний капрал снова возник, будто чертик из табакерки. Курт кивнул и двинулся в сторону распахнутых дверей, через которые то и дело входили и выходили люди. Ладно, как говорил великий Наполеон Бонапарт: «Главное — ввязаться в бой, а там — посмотрим!»…
— Курт, мальчик мой, с какой миссией ты навестил меня теперь? Опять будешь недреманным оком ОКХ? — весело спросил невысокий, ладно скроенный мужчина в генеральском мундире, поднимаясь из-за стола и распахивая объятия навстречу молодому офицеру.
— Не совсем, дядя Гейнц, — улыбаясь в ответ, сообщил Курт, — хотя должен тебе сказать, что ОКХ не слишком довольно темпами продвижения. Они явно отстают от запланированных.
Генерал нахмурился.
— Они там у себя в Берлине думают, что все всегда развивается согласно тем планам, которые они нарисовали. А это не так! Уж меня-то не стоит упрекать в том, что я нарочно торможу продвижение. Когда мог, я двигался гораздо быстрее всяких планов. Кстати, во Франции они меня ругали именно за это. Лучше бы вздрючили Канариса! Так ошибиться с количеством войск вдоль границы… Да и вообще, русские не французы. Большинство из них дерется даже в безнадежной ситуации, пусть и не слишком умело. Но когда в сторону твоих солдат в ситуации, когда все уже ясно и нет никаких шансов, продолжают стрелять, ты все равно несешь потери. Причем теряются не только личный состав и техника, но и время. Вот отсюда и отставание.
Курт шутливо вскинул руки:
— Дядя, дядя, я уже сдаюсь! Тем более что весь твой запал не к месту. Я откомандирован на фронт на три месяца и потому не смогу в ближайшее время изложить твою точку зрения руководству. А через три месяца они все равно найдут, в чем тебя обвинить, только скорее всего уже в другом.
Генерал несколько мгновений, еще в запале, сердито смотрел на молодого офицера, но потом лицо его смягчилось, и в глазах вновь заиграли веселые искорки.
— Ладно, прости… Просто эти снобы из Берлина меня уже достали. Садись, — предложил он, указывая на два кресла, стоящие рядом с небольшим столиком. — Кофе? У меня есть настоящий, бразильский, хотя вы у себя там в Берлине, наверное, и так им избалованы.
— Нет, не избалованы, — негромко рассмеялся Курт. — В столовой управления теперь подают эрзац. Блокада англичан не способствует доступности колониальных товаров. Поэтому я не могу отказаться от столь заманчивого предложения.
— Линдеман! — возвысил голос генерал и бросил возникшему в дверях адъютанту: — Два кофе, — после чего вновь развернулся к гостю. — Как отец?
— Хорошо. Фюрер ему благоволит. Ходят слухи, он собирается поручить отцу нечто новое, и скорее всего на этот раз не из области вооружений. Фюрер считает, что русская кампания практически выиграна. Судя по докладам, поступающим в ОКХ, потери русских в живой силе просто чудовищны. Их армия исчезает, будто лед на солнце, и нет никаких оснований считать, что их удастся компенсировать. Особенно в командном составе. Солдата теоретически можно обучить за несколько недель, а вот с офицером, особенно среднего звена, такого не сделаешь. Так что даже если Сталин и наберет новых солдат, командовать ими будет некому.
Так что даже если Сталин и наберет новых солдат, командовать ими будет некому.
Генерал прищурился.
— Ты собираешься разжевывать мне прописные истины?
Курт смутился:
— Простите, дядя…
В этот момент дверь кабинета распахнулась, и в него плавно вплыла фрау с весьма впечатляющей фигурой. В руках она держала массивный серебряный поднос, который, казалось, просто стоял на ее бюсте. На подносе сверкали костяной белизной две чашки с дымящимся кофе, кофейник, молочник, сахарница с рафинадом и серебряными щипчиками и вазочка с печеньем. Расставив все это на столике, дама удалилась, сопровождаемая весьма лестными мужскими взглядами. Генерал поднял свою чашку, отхлебнул и заговорил:
— М-да… Что же касается твоих слов, то я согласен с фюрером. Хотя в этой области я не был бы столь уж категоричен. Ведь откуда-то русские взяли офицеров, чтобы сформировать эту лишнюю почти сотню дивизий, о которой Канарис даже не подозревал. Значит, мы не знаем как минимум о нескольких их военных училищах. И бог знает еще о чем. Ну да хватит об этом… Насколько я понял, у тебя — свободное назначение. Чем ты планируешь заняться здесь, на фронте?