Донос мертвеца

— Я еще не знаю, Инга. Ты только пой, — хозяин замка наполнил кубок взятым из спальни вином и, опустившись перед креслом на колени, поднес его девушке. У Инги приятно кольнуло в сердце. Она еще помнила, как висела распятая на кресте, да и сейчас полностью находилась во власти похитителя, но тем не менее это он стоял перед ней на коленях, а не она перед ним!

— Я учила «Кармен» на четвертом курсе, — приняла девушка медный бокал.

— Клянусь бездной, все что угодно! — епископ отнес кувшин с вином к камину и вернулся назад. — Мне кажется, ты способна спеть даже налоговые листы.

Ингу опять приятно кольнуло в душе. Она отпила немного вина и, прикрыв глаза, запела арию Кармен. Пожалуй, еще никогда у начинающей певицы не было столь благодарного слушателя — и она в полной мере отквиталась за почти девять месяцев вынужденного молчания, не без удовольствия видя в хозяине замка безмерное восхищение своим талантом. К тому же, большой пустой зал с каменными сводами давал такую прекрасную акустику, какую никогда не мог обеспечить никакой микрофон и никакая акустическая система.

Теперь хозяин уже не пытался раздеть ее или пощупать — даже не смотрел в ее сторону, полностью утонув в музыке. Поначалу Ингу это успокоило, но вскоре начало раздражать: в конце концов, она не магнитофон, а живая женщина! И, говорят, далеко не уродец. К себе его она, естественно, больше не подпустит, но мог бы хотя бы посмотреть! И сделать поползновения, которые она решительно отметет.

Ужин служка без всяких вопросов и намеков начал накрывать на двоих. Обнаружив в хозяине ранее неизвестное чревоугодие, повара расстарались, и на столе помимо удивительных для марта свежих яблок, груш и персиков оказались три вида паштетов, мелко нарезанная и сверкающая янтарным жирком буженина, целиком запеченный фазан, растопыривший коричнево-сизые перья, несколько перепелов размером в кулак, но зато покрытых соблазнительной хрустящей корочкой, телятина в чесночном соусе и, конечно же, вино.

Сразу шести сортов: четыре красных и два сорта белых вин.

— Ой, как я проголодалась, — захлопала в ладоши Инга. — С ума сойти, как красиво! Вы принц, да?

— Нет, не принц, — покачал головой священник.

— Жаль, — вздохнула, поведя плечом и позволив плащу сползти до уровня груди, певица. — Всю жизнь мечтала о принце.

— Всего лишь? — удивился хозяин замка. — При таком редкостном даре, и всего лишь о принце? До чего глупы и мелочны смертные. Вот, возьми. Выпей теплого вина. Твоему горлу это будет очень полезно.

Девушка послушно осушила кубок, взяла нож — никаких иных столовых приборов на столе не предусматривалось, подцепила немного паштета, переправила в рот.

— М-м-м! Вкусно… — потом она попробовала другой паштет, третий, откусила персика, несмотря на внешнюю красоту оказавшегося суховатым, потянула к себе одного из перепелов.

Горячее вино быстро растекалось по жилам, подернув сознание легкой пеленой, на зубах похрустывала поджаристая кожица, под которой скрывалось пахнущее мятой мясо, длинный плащ согревал тело, а мех приятно щекотал кожу, в высоком камине уютно потрескивал огонь, и Инга неожиданно поняла, что еще никогда ей не было так хорошо. Превратиться из жертвы пыточной камеры в объект поклонения, стать если не хозяйкой настоящего замка, то по крайней мере женщиной, перед которой низко склоняются местные слуги. Теплый мех, сверкающий дорогой посудой пышный стол, терпкое вино — ей казалось, что она внезапно провалилась в сказку, подобно Золушке или Белоснежке, испытав немного страха, чтобы затем стать истинной королевой. И она больше не испытывала к худощавому подтянутому человеку никакой вражды. Наоборот — ей хотелось сделать ему что-нибудь приятное. Настолько приятное, чтобы он смог понять и оценить меру ее благодарности за этот день.

— Что такое? — удивилась девушка, поймав неодобрительный взгляд хозяина замка.

— Это несправедливо, — покачал священник головой. — Зачем смертным дана способность чувствовать, если они все равно не способны ее оценить?

— Вы о чем? — не поняла певица.

— Об этом, — указал на стол хозяин. — Неужели тебе не нравится вкус этого мяса, этих паштетов или других блюд?

— Нравится, — и в подтверждение Инга зацепила на кончик ножа примерно со столовую ложку паштета и переправила его в рот.

— Вот именно, — покачал головой епископ. — Главное: побольше сожрать. Ты хоть замечаешь, каков он на вкус? Ты способна этот вкус почувствовать? Или думаешь, что все решает количество? Вот смотри…

Владелец замка отрезал небольшой ломтик ветчины, наколол его на кончик ножа:

— Что это такое?

— Свинина, — девушка последовала его примеру.

— И какова она на вкус? Расскажи.

Инга пожала плечами, положила кусочек к себе в рот, прожевала:

— Свежая, хорошая буженина. Вкусная.

— Возьми еще, — попросил ее хозяин. — Возьми в рот, положи на язык. А теперь попытайся представить себе, что ты не человек, который жрет все это фунтами, а дух, ненадолго попавший в человеческое тело. Представь себе, что тысячу четыреста восемьдесят семь лет назад дурная стрела пробила последнее доставшееся тебе тело, и все это время ты витала в бесконечности, предаваясь лишь духовным усладам. Но вдруг тебе представилась возможность ненадолго снова обрести плоть. Снова ненадолго стать человеком. А потом ты опять может на сто, или на тысячу, или на десять тысяч лет снова станешь духом.

Снова ненадолго стать человеком. А потом ты опять может на сто, или на тысячу, или на десять тысяч лет снова станешь духом. Что ты ощутишь, вспоминая вот этот самый кусочек буженины? Что ты расскажешь о нем, если духи, так ни разу и не обретшие плоть, станут спрашивать: а каково оно на вкус, то, что тебе когда-то удалось положить на язык? Ну, отвечай!

— Оно чуть солоноватое, с кислинкой, — Инга прижала кусочек свинину к небу, слегка потерла языком, пожалуй, впервые в жизни пытаясь понять, что попало к ней в рот.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95