— Ну конечно. Однозначно читаемая указка: украли не из корысти, а чтобы похоронить.
— Точно. Хитрец…
— Если бы меня не занесло в нужное время в нужное место, — Богдан погладил затылок, — черта с два мы бы что-то заподозрили. Он бы всех переиграл. И нас в том числе…
— М-да. Своевременно тебе пришло в голову Мине помолиться…
— Да я не молился, — с досадой проговорил Богдан. — Просто поговорить с ним захотелось…
— Так это он тебе ответил? Папирусом-то на груди?
Богдан пожал плечами.
— Может, отчасти и мне… Все было ясно. Кроме одного, самого главного. Кто? У кого такие огромные возможности? И впрямь на заморские спецслужбы согрешить можно… Но зачем им? Только чтобы Кова-Леви лишний раз смог покричать про друа де л'омм? Так он и так каждый день… Возможность и мотив. Возможность и мотив…
За поворотом тропинки уже виднелась будка дежурного вэйбина со светящимся окошком и дальше — стоянка ведомственных повозок. Возможности и мотив… Странные бывают подчас мотивы. Поди разберись… Ведал ли, например, Возбухай Ковбаса, когда обращался к писателям со своей честной, хоть и немного наивной просьбою не поддаваться искушению момента и отнюдь не писать о Крякутном, что именно это обращение как раз и подтолкнет непримиримых хемунису и баку поскорей завладеть нашумевшей темою? Он им про такт да про этику — а они в ответ про неограниченные права творческой личности…
О Господи…
Странная, дикая мысль пришла вдруг Богдану в голову.
Поди разберись… Ведал ли, например, Возбухай Ковбаса, когда обращался к писателям со своей честной, хоть и немного наивной просьбою не поддаваться искушению момента и отнюдь не писать о Крякутном, что именно это обращение как раз и подтолкнет непримиримых хемунису и баку поскорей завладеть нашумевшей темою? Он им про такт да про этику — а они в ответ про неограниченные права творческой личности…
О Господи…
Странная, дикая мысль пришла вдруг Богдану в голову.
Как это обмолвился сам Ковбаса? «Я еще в первый свой срок и сам, и через помощников вразумить их пытался… да тогда же и понял, что они поперешные. Что ты их ни попроси — то они для-ради свободы своей наоборот сотворят…»
В первый срок. Целых пять лет он мог наблюдать хемунису и баку…
И вот теперь попросил. Твердо зная, что и те и другие поступят наоборот.
По спине Богдана словно поползло ледяное крошево. Соловецкая шуга.
Неужели он вчера проговорился сгоряча, когда речь зашла о самом наболевшем?
— Баг, — проговорил он, стараясь говорить совсем спокойно. — А Баг…
— Что?
— Когда, ты говоришь, Крюки заметили, будто у них за клуней ночевал кто-то?
Баг чуть удивленно воззрился на еча сбоку; здесь, возле стоянки, тропинка расширилась, превратившись в расчищенную дорожку, и че-ловекоохранители шли уж не гуськом, а рядом, плечом к плечу.
— Сейчас, погоди… На Воздвиженье.
— Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня, — сказал вполголоса Богдан. — Четырнадцатый день девятого месяца…
— А что такое?
— А градоначальник к ним когда заезжал, они сказали?
— Да несколько раз… — Баг, припоминая, почесал нос. — О, точно! Матвея помянула, будто они это сено примятое с окурками нашли аккурат наутро после того, как Ковбаса к ним впервые заехал проведать и узнать, не испытывают ли старики в чем затруднений…
Богдан даже сбился с шага. Баг поддержал его с неподдельной тревогой.
— Тебе в постель надо, еч…
Так.
Четырнадцатого.
И как раз в тот вечер, уходя, Ковбаса вполне мог увидеть Крюка… и кого-то еще, если есаул был не один. Они, верно, совсем недавно прибыли в Мосыкэ и еще не нашли себе берлоги… Все очень просто. Кто имел доступ к закрытой сети? Ковбаса. Кто мог с ходу узнать Крюка и остальных по фотопортретам из секретного предписания? Ковбаса. Кто знал слово власти? Ковбаса…
Отчего столь нерадиво искали Крюка в Мосыкэ? Почему такие простые зацепки — отцелюбивость есаула, его набожность и внимание к внешности — пришли в голову студентам Бага, а отнюдь не местным человекоохранителям? У вэйбинов-то было сколько угодно времени, чтобы прочесать все «Стрижки-брижки», церкви и прочие места… Что это, отчего так?
Встреча Ковбасы с писателями была девятнадцатого. А через пару дней — два незнакомца поведали двум писателям свои истории…
А в конце десятого месяца замораживание ремонта дома близ гробницы Мины и сдача помещений в краткосрочный найм… Это к зиме-то! Очень хозяйское решение.
Он тоже не выдержал искушения. Так удобно — все сделать руками заклятых…
Как это сказал Кормчий?
«Цель-то какова была!»
— Да, — мертвенно проговорил Богдан, — я бы сейчас лучше полежал.
Небрежными, привычными взмахами они одновременно показали дежурному вэйбину пайцзы и прошли на стоянку.
Баг уж взялся за ручку дверцы, заботливо приговаривая:
— Вот я тебя сейчас в гостиницу свезу… в «Батькивщину» твою… отдохнешь… Точно лекаря не надо? Точно?
— Баг, — проговорил Богдан, усаживаясь на свое место, — ты вот что… ты высади меня возле городской управы, а? А сам поезжай к себе. Там уж, поди, заждались.
Он и не хотел этого, но как-то ненарочно, само собой подчеркнулась эта множественность: заждались.
У Бага екнули скулы под тонкой кожей щек.