— Забыл, — смущенно признался мужчина. — Я думал, вы сами догадаетесь.
— Как?! Против моруньи [33] даже йеры бессильны!
— Ну так радуйтесь, что я не йер. — Жрец встал и начал складывать одеяло — неумело, но аккуратно, помаленьку втягиваясь в нормальную жизнь.
— Зато как мы хорошо стоянку караулили! — внезапно фыркнул ЭрТар. — Ни одна мышь мимо не пробежала!
Джай собрался сказать что-нибудь душевное и ему, но тоже рассмеялся. Весть о чудесном — иначе и не назовешь! — спасении наконец достигла сознания и полностью его затопила, попутно смыв усталость. Захотелось вопить от радости, бегать по поляне кругами, то и дело подпрыгивая, и обниматься со всеми подряд, даже c деревьями.
— Слушай, — уже несколько смущенно обратился он к жрецу, — ты ж вроде грозился, что не станешь нам помогать?
— Я помог себе. Не хватало еще, чтобы вы тягались за мной уже в виде морунов.
— Брось, моруны так быстро не вылупляются. — Горец высоко подкинул в воздух кружку и поймал, не расплескав ни капли. — На, выпей. И признайся наконец: в таком важном деле отказываться от компании глупо!
— Да лучше б я моруна в нее взял, — искренне сказал тваребожец. Коротко дунул на дымящийся отвар и, к изумлению ЭрТара, сделал несколько длинных глотков. Возвращенная горцу кружка оказалась чуть теплой, хотя в ней осталось больше половины напитка. — Зачем вы вообще к нему полезли?
— Я думал, это ты, — смущенно признался Джай. — И хотел тебя удержать.
— От чего?
— Ну… — Парень замялся. В утреннем свете дня ночная «догадка» выглядела на редкость глупо. — Жертвоприношения.
— Какого еще жертвоприношения?!
— Кровавого, — убитым голосом пояснил обережник.
Мужчина уставился на него, как на ненормального, а потом неожиданно, от души расхохотался.
— И ты решил, что я?..
— А откуда мне знать, как вы там своей Твари поклоняетесь? — огрызнулся Джай. — Ты ж ничего нам не рассказываешь.
— Расскажу, — оборвав смех, пообещал тваребожец таким тоном, что парню мигом расхотелось что-либо узнавать. — А ты запомни. Единственная кровавая жертва, которую может принести жрец, это он сам. Смертью поклоняются только смерти, вроде вашего Иггра.
— А Тваребог, скажешь, лучше? — обиделся за Двуединого Джай. Пусть тот был и не шибко сговорчивым божеством, но за три с половиной семерика лет парень успел к нему привыкнуть.
Пусть тот был и не шибко сговорчивым божеством, но за три с половиной семерика лет парень успел к нему привыкнуть.
— Понятия не имею, кто это, — огорошил седовласый обоих парней.
— Ты же его жрец!
— Нет.
— Ну не Иггров же!
— А с чего вы взяли, что жрецы бывают только у богов? Орден Лозы был создан для обучения и защиты Госпожи, и лишь ей я клялся в верности.
— То есть кого она за собой приведет, тебе безразлично?
— Она всего лишь откроет врата, — серьезно поправил мужчина. — А они тоже бывают не только у овчарен.
***
Архайн проснулся первым, еще затемно. Обычно он в это время только ложился, и на кой Темному понадобилось будить его в такую рань, было непонятно. Не находилось объяснения и смутному беспокойству, словно вчера произошло что-то паршивое, и йер вот-вот вспомнит, что именно. Но вспоминать-то нечего! Не считать же таковым идиотскую ловлю кошки. Архайна она задним числом даже позабавила.
Пока йер лежал в постели, раздумывая, сможет ли он снова заснуть или пора вставать, окна посерели, и строевой храп за стенкой сменился скрипом кроватей и отрывистыми командами Хруска. Спать расхотелось окончательно. Архайн выбрался из-под слишком теплой для лета перины — управник расстарался, не приведи Иггр, высокий гость замерзнет, тем более что тот запретил закрывать на ночь окна, — бесшумно оделся и вышел через заднюю дверь, прихватив с собой только маленький кожаный мешочек.
На улице было свежо и пустынно. Выставленный Хруском караульный стоял у парадного крыльца и лузгал семечки, бездумно таращась на скачущую по дороге сороку. Птица, и та оказалась умнее, Архайна она сразу заметила и поспешила взлететь на трубу. Обережника даже это не насторожило. Подкрасться к нему со спины и придушить петелькой было проще простого. Плети он бы точно отведал, кабы нерадивость стража не играла йеру на руку. К тому же пройти мимо него по возвращении будет не менее забавно.
В конце селища Архайн заметил колодец и приостановился. Навес над срубом увивала лоза с листьями всех оттенков красного, от кричаще-алого до теплого рыжего. За десятки, а то и сотни лет камалея образовала такую толстую и прочную оплетку, что уже не нуждалась в частично сгнивших и выпавших жердях.
На краю сруба стояло наполненное ведро. Дураки селищане верили, что если Темному ночью захочется промочить горло, но для этого ему придется самому сдвигать крышку и крутить ворот, то он рассердится и испортит всю воду в колодце. Как будто он ничего получше себе выпить не найдет. И интересно было бы поглядеть, как именно Иггр станет эту самую воду портить?!
Архайн наклонился над ведром, зачерпнул кусочек отражения в ладони. Осыпь капель разбила оставшееся, зубы пронзило холодом. Беспокойство не проходило, напротив: йер словно приблизился к его источнику на расстояние шага… но в какую сторону?