— Это не ответ.
— Это все, что вы можете от меня услышать.
— Значит, ты в сговоре с теми, кто стоит за всем происходящим! — заявила Стефани.
— Лично я — нет. Но не стану отрицать, что в администрации существуют другие, которые рассматривают этот путь как кратчайший к решению проблемы.
— Какой именно проблемы? — осведомился Грин.
— Израиль. Кучка надменных идеалистов, не желающих слышать никаких возражений, и в то же время готовых без колебаний послать танки и боевые корабли, чтобы уничтожить всех и вся во имя своей безопасности. Что произошло несколько месяцев назад? Они начинают артобстрел сектора Газа, один из снарядов отклоняется в сторону и убивает целую семью, находившуюся на пикнике на берегу моря. Что они говорят? «Извините. Нехорошо получилось». — Дейли покачал головой. — Прояви они хотя бы унцию сожаления, продемонстрируй хоть видимость готовности идти на компромиссы — и все можно было бы урегулировать. Но нет, все должно быть либо по их сценарию, либо никак!
Стефани знала, что с некоторых пор арабы по сравнению с Израилем стали куда более покладистыми — в первую очередь, бесспорно, в связи с событиями в Ираке, где американцы достаточно твердо продемонстрировали свою решимость и последовательность. Симпатии по отношению к палестинцам росли и повсюду в мире. Это объяснялось сменой палестинского руководства, смягчением столь воинственной прежде риторики и глупостью израильских «ястребов». Она помнила виденную в выпусках теленовостей единственную уцелевшую в результате того артобстрела девочку, рыдающую рядом с бездыханным телом отца. Мощный образ! Но ей было непонятно, что в реальности можно поделать со всем этим.
— И как же они собираются воздействовать на Израиль? — спросила Стефани, и в тот же миг ответ родился в ее мозгу: — Так вот для чего вам необходимо Звено!
Дейли ничего не ответил.
— А Малоун — единственный, кто знает, где его искать, — потерянным голосом проговорила женщина.
— Да, это проблема. Но вполне разрешимая.
— Вы хотели принудить Малоуна к действиям! Только не знали, каким образом!
— Не стану отрицать, что это являлось частью плана.
— Ты сукин сын! — выплюнула она.
— Послушай, Стефани, Хаддад хотел исчезнуть. Он доверял Малоуну. Израильтяне, саудовцы, даже палестинцы — все они полагали, что Хаддад погиб в результате взрыва. Мы же сделали именно то, чего хотел этот человек, а потом затушевали эту историю, перевели стрелки всеобщего внимания на другие дела. Но теперь интерес всех вновь обратился к Хаддаду, и он опять стал нам нужен.
Стефани не собиралась позволить ему восторжествовать с такой легкостью.
— А как быть с теми, другими, которые идут по его следу?
— Я договорюсь с ними, как это принято у политиков.
Лицо Грина потемнело от гнева.
— Вы собираетесь пойти на сделку с ними?
— Так уж устроен мир!
Стефани не собиралась отступать. Она намеревалась выяснить как можно больше.
— Что такого важного может быть обнаружено в документах, которым уже перевалило за две тысячи лет? Если, конечно, они уцелели, что крайне маловероятно.
Дейли кинул на нее косой взгляд. Стефани понимала, что он намерен не позволить им с Грином вмешаться в происходящее и поэтому, возможно, бросит им какую-нибудь кость.
— Септуагинта.
Стефани не смогла скрыть удивление.
— Я в этих вещах не специалист, — продолжал Дейли, — но знаю, что лет за двести до рождения Христа ученые Александрийской библиотеки перевели с древнееврейского на греческий библейские тексты, которые мы сейчас называем Ветхим Заветом. Это и есть Септуагинта. Можно подумать, большое дело для сегодняшнего-то дня! Кстати сказать, этот перевод — единственное, что у нас осталось, поскольку древнееврейские оригиналы бесследно исчезли. И тут Хаддад заявляет, что перевод и все последующие толкования ошибочны и искажены в самой своей сути. Он утверждает, что ошибки встречаются повсюду в тексте и что он может доказать это.
— И что же дальше? — спросила Стефани. — Как это может все изменить?
— Вот на этот вопрос я ответить не могу.
— Не можешь или не хочешь?
— В данный момент это одно и то же.
— «Вечно помнит завет Свой, — прошептал Грин, — слово, которое заповедал в тысячу родов, которое завещал Аврааму, и клятву Свою Исааку, и поставил то Иакову в закон и Израилю в завет вечный, говоря: «тебе дам землю Ханаанскую в удел наследия вашего»».
Стефани видела, что он до глубины души тронут этими пришедшими ему на память строками Святой Книги.
— Весьма важное обещание, — продолжил Грин. — Одно из многих, содержащихся в Ветхом Завете.
— Значит, ты понял, в чем заключается наш интерес?
Грин кивнул.
— Я уловил суть, но не могу понять, на что вы рассчитываете и к чему стремитесь.
Стефани тоже ничего не понимала, но страстно стремилась к этому.
— Что вы делаете, Ларри? Гоняетесь за призраками? Но это же чистое безумие!
— Нет, уж поверь мне.
Стефани все стало ясно. Малоун был прав, обрушив на нее обвинения. Она была обязана сообщить ему о взломе их базы данных сразу же после того, как это случилось, но промолчала. А теперь его сыну угрожает смертельная опасность. Благодаря правительству США, которое, судя по всему, готово принести мальчика в жертву.
— Стефани, — заговорил Дейли, — мне знаком этот твой взгляд, и он мне не нравится. Что ты замыслила?
Нет, она больше не предоставит этому развалившемуся в кресле бесу ни единого клочка информации, которую он мог бы использовать. Поэтому она лучезарно улыбнулась и ответила:
— Именно то, чего всем вам так хочется. То есть ровным счетом ничего.