Наконец подоспел Херманн и резким хлопком закрыл дверцу лимузина.
— Герр Торвальдсен пока остается здесь, — бросил он шоферу. — Вы можете ехать.
Торвальдсен хотел было протестовать, затеять скандал, но увидел, что начальник охраны встал позади Гари. Пистолет под пиджаком мужчины был направлен в спину мальчика. Возможные последствия неповиновения были понятны без слов.
Он повернулся к шоферу.
— Все верно, я остаюсь. Извините, что отнял ваше время.
Херманн забрал у него атлас.
— Твои шансы быстро тают, Хенрик.
— Я тоже так думаю, — вставил вице-президент.
Херманн узнал его только сейчас, и на его лице отразилось удивление.
— Почему вы здесь? Что происходит?
— Отведите их обратно в дом, и я вам все расскажу.
83
Синайский полуостров
Малоун дождался, пока Хаддад окажется в безопасности, за полками, где заняли оборону они с Пэм.
— Воскрес из мертвых? — спросил он палестинца.
— Воскрешение может быть чудесным.
— Джордж, тот человек собирается убить всех вас.
— Это я уже понял. Хорошо, что ты здесь.
— А если я не сумею помешать ему?
— Тогда все это приключение окажется лишенным смысла.
— Что расположено там, откуда вы пришли? — спросил Малоун.
— Еще три зала и Комната чтения. Все они такие же, как этот. Спрятаться особо негде.
Малоун вспомнил схему, выбитую на стене.
— В мои обязанности входит просто пристрелить его?
— Я привел тебя сюда. Теперь ты не разочаруй меня.
В груди Малоуна забурлил гнев.
— Неужели нельзя было придумать ничего попроще? Он мог иметь сообщников, которые следовали за ним!
— Сомневаюсь. Тем более что у меня есть глаза повсюду и в оазис незамеченным не войдет ни одна живая душа. Даю голову на отсечение: он один и никто к нему на помощь не спешит.
— Откуда тебе это знать? Израильтяне буквально висели у нас на хвосте.
— Их больше нет. — Хаддад указал на противоположный конец зала. — Он единственный, кто остался.
Малоун заметил, как Макколэм выскочил в арку и исчез в глубине библиотеки. Еще три зала и Комната чтения. Он был готов нарушить многочисленные правила, помогавшие ему уцелеть во время службы в группе «Магеллан». Одно из них гласило: никогда не входи в помещение, если не знаешь, как оттуда выйти. Но он усвоил и другое: когда дела идут скверно, можно поплатиться за все, в том числе и за бездействие.
— Хочу, чтобы ты знал, — заговорил Хаддад. — Этот человек виноват в похищении твоего сына. Он также уничтожил твой книжный магазин. За то, что ты оказался здесь, он несет не меньшую ответственность, чем я. Если бы ему это понадобилось, он убил бы Гари. И он с радостью убьет тебя.
— Откуда вам известно про Гари? — спросила Пэм.
— У Хранителей имеется много источников информации.
— А как ты стал Библиотекарем? — задал вопрос Малоун.
— Долго рассказывать.
— Долго рассказывать.
— Да уж, не сомневаюсь. Когда все это кончится, нам с тобой ждет долгий разговор.
Хаддад усмехнулся.
— Да, мой друг, он непременно состоится.
Малоун указал на Пэм и сказал, обращаясь к Хаддаду:
— Держи ее здесь. Она не любит выполнять приказы.
— Иди, — сказал палестинец, — и не волнуйся за нас.
Малоун побежал по проходу. Возле выхода он остановился и прижался к одной стороне арки. В двадцати футах впереди начинался другой зал. Все те же величественные стены, ряды каменных полок, буквы, фрески и повсюду — от пола до потолка — мозаика.
Малоун осторожно пошел вперед, но при этом старался держаться поближе к полированной стене коридора. Войдя в новый зал, он, как и прежде, укрылся за одним из рядов полок. Это помещение было в отличие от предыдущих не прямоугольное, а квадратное, но также заполнено свитками и кодексами.
Никакого движения. Это было чертовски глупо. Его намеренно завлекают все дальше. В какой-то момент Макколэм появится и нанесет удар, но на своих условиях.
Вот только когда это случится?
Хаддад смотрел на Пэм Малоун. Он пытался составить о ней представление еще в Лондоне, недоумевая, что она там вообще делает. Хранители собрали информацию о Коттоне Малоуне, сведения, которые практически не были известны Хаддаду, поскольку Малоун редко говорил о своей личной жизни. Дружба между ними носила в большей степени академический характер, будучи основанной на любви к книгам и уважению к учености. Но теперь он знал достаточно, и настало время использовать это знание.
— Мы должны идти туда, — сказал он.
— Коттон велел оставаться здесь.
Палестинец вонзил в женщину пронизывающий взгляд и повторил:
— Мы должны идти туда.
А для убедительности достал из-под плаща пистолет. К его удивлению, она даже не моргнула.
— Я все поняла, когда вы обернулись, чтобы посмотреть на Макколэма.
— Он назвался этим именем?
Она кивнула.
— На самом деле его зовут Сейбр, и он убийца. В своей лондонской квартире я говорил совершенно серьезно: за мной есть один долг, и я не хочу, чтобы Коттон расплачивался за меня.
— Я прочитала это в ваших глазах. Вы хотели, чтобы он выстрелил, но знали, что он не станет этого делать.
— Люди вроде Сейбра весьма скупо распоряжаются своим мужеством. Они берегут его до того момента, когда в нем действительно возникнет необходимость. Как, например, сейчас.
— Вы знали, что все это должно случиться?
Палестинец пожал плечами.
— Знал, думал, надеялся… Не знаю. Мы следили за Сейбром, мы знали, что он замышляет что-то в Копенгагене, и, когда он похитил Гари, мы поняли, что он стремится найти меня. Именно тогда я решил лично вступить в игру. О моем втором звонке на Западный берег стало известно израильским шпионам, и это заставило их зашевелиться. Затем, в Лиссабоне, я увидел возможность привести вас троих сюда, стряхнув с хвоста израильтян.
— Вы делали все это ради того, чтобы умереть?
— Я делал это ради того, чтобы защитить библиотеку. Сейбр работает на организацию, которая определенно хочет заполучить хранящиеся здесь знания ради своей коммерческой и политической выгоды. Они уже давно разыскивают нас. Но вы сами слышали, что сказал Сейбр: сюда он пришел не ради них, а ради самого себя.