28. 53 фильма (2024)
Трепло Хансон родилась 29 августа 2024 г. , но поскольку с рождения находилась в полном ауте и улучшения не предвиделось, в 334-й Крошка вернулась одна. Еженедельный чек приходил все равно, остальное Крошку больше не волновало. Весь восторженный трепет куда-то улетучился. Теперь она понимала традиционное воззрение, что детей рожают в муках.
18 сентября Вилликен выпрыгнул — или его вытолкнули — из окна своей квартиры. Жена выдвигала теорию, будто он недоплатил управдому процент со всяких делишек, обтяпывавшихся в фотокомнате, но какая новоиспеченная вдова поверит, не подведя теоретической базы, что муж просто взял и покончил с собой? По сравнению с Хуановым самоубийством — всего месяца на два раньше — Вилликеново казалось чуть ли даже не мотивированным.
Она ни разу не задумывалась, насколько привыкла — с апрельского возвращения в 334-й — полагаться на Вилликена, коротать с ним вечера, проводить недели. Лотти гонялась за своими духами или вдрызг пропивала страховку.
Лотти гонялась за своими духами или вдрызг пропивала страховку. Мамочкины бесконечные благоглупости превратились в китайскую пытку капающей водой, и телик ничуть не защищал. Кири, Шарлотта и прочие остались в далеком прошлом — об этом позаботилась Януария.
Хотя бы чтоб не торчать в квартире, Крошка зачастила в кино — как правило, в небольшие зальчики на Первой авеню или в «Нью-Йоркской преисподней», поскольку там крутили по два фильма в сеанс. Иногда она высиживала по два сдвоенных сеанса подряд, часов с четырех дня до десяти-одиннадцати вечера. Она обнаружила, что экран поглощает ее без остатка, какой бы ни шел фильм, и что сцены, ракурсы, фрагменты диалога, закадровая музыка вспоминаются потом с какой-то сверхъестественной четкостью. Направляется, скажем, она к дому, продираясь сквозь толпу на 8-й стрит, и вдруг, хочешь не хочешь, а замирает как вкопанная, потому что перед мысленным взором ни с того ни с сего возникает какое-нибудь лицо, или жест руки, или какой-нибудь цветистый стародавний пейзаж, начисто забивая показания прочих органов чувств. В одно и то же время она ощущала себя как в полнейшей изоляции, так и в самой гуще событий.
Не считая повторов, с 1 октября до 16 ноября она посмотрела пятьдесят три фильма. А именно: «Девушка из Лимберлоста» и «Железнодорожные попутчики»; «Стэндфорд Уайт» и «Мельмот» с Доном Херши; «Адская бездна» Пенна; «История Вернона и Ирен Кастль»; «Побег из Гуернаваки» и «Пение под дождем»; «Иудекс» и «Самозванец Тома» Франь-чжу; «Каталина»; «Исповедь Блаженного Августина» с Жаклин Кольтон; обе части «Дэниела Деронда, или Кандида»; «Белоснежка и Джульетта»; «Глубинка» и «Порт» с Брандо; «Ночь охотника» с Робертом Митчумом; «Царь царей» Николаса Рея и «Се человек» Май Цеттерлинг; оба варианта «Десяти заповедей»; «Подсолнухи» с Лорен и Мастроянни и «Черные глаза и лимонад»; «Оуэн и Дарвин» Райнера Мюррея; «Фиглярский мир Эбботта и Костелло»; «Холмы Швейцарии» и «Звуки музыки»; «Дама с камелиями» и «Анна Кристи» с Гарбо; «Царлах-марсианин»; «Уолден» Эмшвиллера и «Образ, плоть и голос»; римэйк «Равноденствия»; «Касабланка» и «Большие часы»; «Золотой храм»; «Звездное Чрево и Валентин Вокс, или Бенефис Джуди Кановы»; «Бледный огонь»; «Феликс Кульп»; «Зеленые береты» и «День саранчи»; «Три Христа в Ипсиланти» Сэма Блейзера; «Во дворе? Среда выходной»; обе части «Вонючки в стране дураков»; все десять часов «Вампиров»; «Вероятность поражения»; и сокращенный вариант «По всему свету». После чего Крошка внезапно утратила всякий интерес к кинематографу.
29. Белый халат, продолжение (2021)
Пакет доставил какой-то бомжеватого вида рассыльный. Что хотела Крошка сказать халатом, явно было выше разумения Януарии, но открытка прилагалась — просто умора. Она показала ее знакомым на работе, Лайтхоллам, у которых с юмором будьте-нате, брату, и все чуть животики не надорвали. Снаружи был нарисован беспечный плебейский воробышек. Под ним указывались ноты мелодии, которую он чирикает:
Текст песенки приводился на развороте: «Впендюрить, ей? Всегда готов!»
Поначалу Януарию смущали эти игры в медсестру. Сложения она была довольно плотного, и, хоть размер Крошка угадала правильно, халат жил какой-то своей жизнью и двигаться в такт движениям тела не желал. Стоило его натянуть, и ей опять становилось стыдно своей настоящей работы, чего давно не бывало.
По мере того как они узнавали друг друга лучше и лучше, Януарии удавалось находить способы сочетать абстрактные Крошкины фантазии с механикой старого доброго секса.
Начинала она с длительного «осмотра». Крошка лежала в кровати, совершенно неподвижно, зажмурив или прикрыв повязкой глаза, а пальцы Януарии мерили ей пульс, пальпировали груди, раздвигали ноги, исследовали промежность. «Инструменты» и пальцы забирались все глубже. В какой-то момент Януарии удалось обнаружить магазин «Медицинские товары», где ей продали самую настоящую пипетку, которая присоединялась к обыкновенному шприцу. Пипетка страшно щекоталась. Януария делала вид, что якобы Крошка слишком нервничает, и разводила влагалищные стенки каким-нибудь другим инструментом. Когда сценарий был отработан до мельчайших деталей, это уже почти не отличалось от любой другой разновидности секса.
Крошка, пока все это продолжалось, осциллировала между мучительным наслаждением и столь же мучительным чувством вины. Наслаждение было простым и абсолютным; чувство вины — сложным. Потому что она любила Януарию и хотела заняться с ней тем же, чем занимались бы друг с другом любые две женщины. И они лизались тут и там, применяли дильдо так и эдак, губы-пальцы-языки, во все щели. Но она понимала, и Януария тоже понимала, что все это выдержки из какого-нибудь учебника «Здоровье и секс», а не настоящая молния эротизма, пронизывающая от лодыжки к колену, от колена к бедру, от бедра к тазу, от таза в позвоночник, вперед и вверх, к тому самому источнику всех желаний и побуждений, к голове. Крошка повторяла движения на полном автопилоте, а в бедной головушке ее прокручивалась очередная экранизация все той же старой классики — «Скорая помощь», «Белый халат», «Дама с иглой» и «Дитя из пробирки». Эффект был совершенно не тот, как когда-то, но ничего другого больше не крутили, нигде.