Знак дракона

Но я разжал кулак, и на ладони моей лежало ЭТО.

Не мираж, не подделка. ЭТО. Его невозможно подделать, потому что никто толком не знает, как оно выглядит, потому что ни одна подделка не скажет тому, кто возьмет ее в руки: готовься к битве с драконом.

Потому что ни одна подделка, какой бы мастер ее ни делал, не может излучать такой силы и такой уверенности.

Значит — правда?

Значит, дракон действительно жив, действительно сидит в подземелье под башней, глубоком и зловонном, и снова, как не раз уже бывало прежде, готовится выйти наружу, сорвав с себя цепи наложенного когда-то заклятия?

Значит, кто-то снова, как и века назад, должен выйти на битву с драконом и заслонить собою весь народ?

И этот кто-то — я?

Я почувствовал, что весь дрожу. Снова, как и тогда, когда этот мерзавец достал ЭТО из кармана. Но дрожу не от страха — от волнения. Чего мне бояться — мне, и так стоящему на пороге могилы? Не побоялся же я шесть лет назад дать приют тем четверым несчастным. Разве дракон страшнее камаргосов? А смерть — она все равно одна, и лучше умирать за правое дело, чем просто так, от старости. Хотя все равно умирать не хочется.

Или я все-таки боюсь? Тогда, шесть лет назад, еще не знал, что это значит — настоящий страх смерти, смерти мучительной и долгой, и потому был бесстрашен. А теперь, после счастливого избавления, — боюсь. Боюсь, потому что подсознательно решил для себя, что все, с меня хватит, что я свою долю геройства уже исчерпал, что я имею право на то, чтобы спокойно дожить свой век.

Зачем я только пустил его к себе? Почему сразу же, с порога не прогнал прочь? Ведь я же знаю, что это за человек, на что он способен. Хотя, признаться, никогда раньше не подумал бы, что он способен на такое. Продать ЭТО — разве можно было подумать, что такое вообще возможно? Кем же надо быть, чтобы додуматься до такого? Говорят, что тот, кто откажется надеть ЭТО, если оно попадет к нему в руки, потеряет душу. Выходит, он сегодня продал свою душу за шестнадцать золотых. Я-то, конечно, не дал бы за нее и ломаного гроша. Впрочем, кто знает, быть может, такие вот люди с грошовой душонкой попросту не способны понять, что в руки к ним попало ЭТО?

Однако запросить шестнадцать золотых он не постеснялся. И уверен был, что я заплачу да к тому же еще и напишу ему поручительство. Поручительство — вот ведь черт, и как это только рука у меня поднялась написать его? Дурень старый, а ты подумал, что этот мерзавец может делать с твоим поручительством? Подумал, как он может запятнать твое честное имя? Написал — теперь вот думай и терзайся.

Я подошел к окну, выглянул из-за портьеры. Солнце уже скрылось за холмами, но было еще светло. В окнах напротив ничего не было видно. Да и что я там высмотрю?

И все-таки поверить до конца я не мог. Так уж я устроен — во всем сомневаюсь, ничего на веру не принимаю. Я задвинул портьеру, отошел к столу, зажег свечку. Затем запер дверь на крючок. Старый Бунго имеет обыкновение пускать ко мне всех без разбора, и сейчас это было бы в высшей степени неуместно. Одного он уже сегодня допустил, хватит с меня. Несколько секунд я простоял у двери, раздумывая, не приказать ли ему говорить, что меня нет дома, потом передумал и отошел к столу. В такое время никогда не скажешь заранее, кто может заглянуть. Лучше оставить двери в свой дом открытыми, как и всегда. Да и подозрений не будет.

Я подошел к шкафу, достал с полки старинный фолиант, написанный еще три века назад магистром Ракеном, положил его на стол перед подсвечником, сел. ЭТО я по-прежнему сжимал в кулаке, я не решался даже опустить его в карман, даже положить на стол перед собой. Левой рукой я стал перелистывать коричневые от времени страницы, исписанные убористым почерком магистра, пока не нашел нужного мне места. Что ж, ты никогда не верил в эти сказки — теперь самое время поставить решающий опыт. Всего-то и требуется для проверки кусок серы да тряпка. Я достал серу с полки, на которой хранил вещества для своих опытов, оттуда же взял глиняное блюдо чтобы не было пожара. Не верю, не верю, убеждал я себя, но, наверное, в глубине души уже верил. Потому что, достав из кармана платок, вышитый еще моей покойной женой, подумал и положил его обратно. Почему-то мне не хотелось рисковать им сейчас, хотя в случае успеха проверки какое все это имело значение? Но я положил платок обратно в карман, подошел к двери и взял другой, из кармана уличного камзола.

Потому что, достав из кармана платок, вышитый еще моей покойной женой, подумал и положил его обратно. Почему-то мне не хотелось рисковать им сейчас, хотя в случае успеха проверки какое все это имело значение? Но я положил платок обратно в карман, подошел к двери и взял другой, из кармана уличного камзола. Затем сел к столу, еще раз перечитал то, что писал Ракен.

И сделал все, что следовало.

Сначала положил кусок серы на блюдо. Накрыл его платком. И положил сверху ЭТО — так, чтобы сера под платком оказалась прямо под ним.

Я не думал, что все произойдет так быстро.

Я даже не поверил сначала своим чувствам, когда услышал шипение и увидел, как вспыхнула сера. Секунд десять, наверное, я ошалело смотрел на это, и, только когда немыслимо защипало глаза и запершило в горле, я вскочил, чтобы что-то сделать. Но тут же согнулся пополам в мучительном приступе кашля, и лишь через минуту, наверное, кое-как, вслепую — глаз я открыть не мог, глаза немыслимо резало, и из них текли потоки слез добрался я до окна, рванул в сторону портьеру и распахнул створки.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34