Что же все-таки случилось? Неужели это все из-за тех двух клинков без клейма, что в руки к камаргосам попали? Вчера тут на улице пара каких-то подозрительных типов вертелась, сегодня стражник этот зашел. А еще Ланта утром рассказала, что к Лугсу — его кузня как раз напротив — вчера камаргосы заходили. Он-то ничего не говорил, ему-то камаргосы, наверное, приказали язык за зубами держать, но разве женщины не разболтают любого секрета?
Но почему же все-таки они здесь стали искать? Ведь клинки же были самой обыкновенной стали, их же любой, даже деревенский кузнец, мог бы сделать. Закалка, конечно, не простая: если у знающего мастера спросят, он скажет, что сделаны они в городе. Но камаргосам-то ни за что не скажет. Наверняка не скажет, особенно после того, как нам торговлю ограничили и ввели обязательную регистрацию. Теперь морока одна — изволь сообщить, сколько слитков купил, сколько клинков выковал, да представь их все на осмотр, да чтобы все по форме записано было. Ножи кухонные скоро нельзя будет без осмотра выковать. Нет, ни один из мастеров ничего камаргосам просто так не скажет. И ни один из подмастерьев. Из тех, конечно, кто уже может понять, в чем дело. Вот если только схитрят они, подошлют кого-нибудь, чтобы выспросить, — тогда другое дело. Но и то сомнительно. Мастера-то люди не простые, я знаю. Я, как-никак, на своего тринадцатый год работаю, насмотрелся.
Если бы Бонко вчера вечером пришел, как мы с ним и договаривались, я бы не беспокоился. А так — сиди и думай, что с ним приключилось. И шесть клинков в тайнике который уже день дожидаются, чтобы их забрали. Случись обыск — что сказать? Мастер в такое дело ввязываться не станет, да и Крепо тут же расколется, расскажет, как мы их ковали, пока мастер в отлучке был. Паренек он, конечно, неплохой, но твердости в нем пока еще нет, сразу же все выложит. А впрочем, какая разница — сразу, не сразу? Если камаргосы что-то пронюхают, все равно конец. А если вдруг сам мастер узнает? Выдать-то не выдаст, не таков он, но тогда уж и мечтать нечего о том, чтобы самому мастером стать. Выгонит, и будешь до конца дней как прокаженный ходить. Никто тебя и близко к кузнице не подпустит. Что толку тогда во всем твоем умении? Не в горы же с умением этим уходить, не в леса же. Впрочем, барон Прибб, возможно, поможет. Но до барона далеко, только у него и забот, что нам помогать. Нет, уж лучше обо всем этом и не думать.
А ведь хороши клинки получились, на славу. Не булат, конечно, но все равно хороши. Впрочем, в таком деле булат и ни к чему, возни слишком много. Тут и булыжник, и рогатина в дело пойдут, а уж мои клинки тем более. Пусть герцог не надеется, что на этот раз отделается так же просто, как и шесть лет назад, что мы против его псов безоружными пойдем. Кое-чему мы научились, да и барон нас поддержит. Только бы не сорвалось. Совсем ведь скоро теперь, искры одной хватит, чтобы заполыхало.
Заготовка снова стала вишневой, и Крепо понес ее к наковальне. Похоже, сейчас мы с ней закончим. И все, и обедать идти можно. Ланта уже заглядывала в заднюю дверь. Я взял молот, изготовился, и пошла работа.
Под конец мастер снял с шеи цепочку с клеймом, приставил ее к основанию клинка, и я слегка ударил молотом.
Под конец мастер снял с шеи цепочку с клеймом, приставил ее к основанию клинка, и я слегка ударил молотом. Все, теперь оставалось только закалить и отшлифовать оба выкованных сегодня клинка, но это уже работа на послеобеденное время. Крепо поставил клинок у горна рядом с первым выкованным сегодня, подошел к бочке и стал жадно пить воду. Я встал рядом. Наконец, когда мастер вышел через заднюю дверь, он спросил:
— Чего этот-то заходил?
— Нож хотел закалить, — незачем ему про мои подозрения знать, — да оставить до завтра не хочет.
— А нож хороший?
— Да нет, — соврал я, чтобы закончить разговор. — Железка.
— Вот народ. — Крепо усмехнулся, вытер лоб кулаком. — С простой железкой к булатным мастерам соваться.
— Мастер и из простой железки вещь сделает. Но ты-то еще не мастер, сказал я. — Ладно, пошли обедать, пока он не осерчал.
Мы вошли в кузню, ополоснули в тазу, что Ланта поставила у двери, лицо и руки и сели к столу. Есть, как всегда, хотелось зверски, но мы с Крепо чинно сидели рядом с мастером и ждали, когда он подаст знак. А он дожидался, пока Ланта поставит все из печи на стол и уйдет из кухни негоже кузнецам есть в присутствии женщин. Наконец дверь за Лантой закрылась, и мы набросились на еду.
— Что за человек заходил? — спросил мастер после обеда.
— Стражник, нож хотел закалить, но оставлять не стал. Ему срочно надо было.
— Ишь забегали, язви их. Срочно. — Он отодвинул свою миску и повернулся ко мне. — Я вчера со старостой нашим говорил, с Веншем. О тебе, Форг, говорил. Он, как и я сам, считает, что из всех, кто сейчас у мастеров в подручных работает, ты один достоин пройти испытание и получить клеймо булатного мастера. Ну да ты это и так знаешь, ты еще два года назад достоин был. Но если ничего не изменится, то тебе и через пять лет, а может, и через все десять мастером не стать. Так и будешь ходить в подмастерьях?