Я сам едва не рассмеялся от посетившей меня мысли. Она… пугала… меня… Не удивительно, что трое невольных зрителей смотрела на нас с таким изумлением.
— Лера, я всего лишь хочу покинуть Дариану и начать другую жизнь. — Я пытался говорить спокойно, но крепнущее убеждение в том, что меня ждет неординарное событие, сбивало дыхание.
Я так привык владеть ситуацией, что к такому повороту оказался просто не готов. Нет, я мог предположить, что она догадается о мнимости нашей смерти, что ей удалось добраться до этого убежища, получив подтверждение моим планам, что… После того, как я понял, что ей удалось заблокировать нашу связь с Единственной и обрести цельность, у меня даже не возникало мысли о том, что она оставит мужа и последует за мной. — А разве я собираюсь тебе мешать? И вновь шаг навстречу. И в том, как она делает… В ней столько женственности, что… это почти затмевает проскальзывающий в ее глазах алый отблеск спущенного с поводка берсерка. И это меня успокаивает — она всего лишь играет со мной, позволив мне в последний раз насладиться нашим поединком. Как прощенье и… прощание. — Мне жаль, что мне не пришлось прикрывать твою спину. Я чувствую, как взметаются вихрем мысли моих друзей. Потому что я только что предложил ей то, что в нашем мире могло принадлежать лишь мужчинам… воинам. Но разве она не доказала, что из многих бойцов стала лучшей, взяв своим клинком мою жизнь?! — Мне жаль, что я не могу хранить твой путь. Догадаться, что она знает слова этого ритуала, было несложно. Впрочем… я об этом не сожалел. Да и судя по ее взгляду, ставшему твердым и острым, она — тоже. — Я не хотела, чтобы вы ушли, не пообещав мне когда-нибудь вернуться. Похоже, ни один я сейчас испытывал это чувство — невероятности происходящего. Но никому из нас, почему-то, это не казалось невозможным. Надеюсь… Но прежде чем я успел подумать, она уже отвечала.
Надеюсь… Но прежде чем я успел подумать, она уже отвечала. Возвращая в мою душу спокойствие. — Олейор отправился за детьми и сегодня я возвращаюсь на Лилею. Амулет для Асии готов, так что ничто не помешает их с Рамоном сыну родиться, не создав лишних проблем своей матери. — Как мне отблагодарить тебя? Не знаю, сведет ли нас еще судьба, но мне очень хотелось, чтобы вспоминая обо мне, о нас… в ее памяти не всплывала та боль, которую я ей причинил. Она нежно улыбнулась и с легкой укоризной посмотрела на меня. Словно нежно журя за то, что я не оправдал ее надежд. — Стать счастливым. Ее взгляд… рвал душу на куски, ее слова… оставляли в ней глубокие раны, от которых хотелось взвыть. Но даже это я был готов принять, потому что она искренне верила, что для меня это возможно. Наверное, она успела заметить тень горечи, мелькнувшую в моих глазах, потому что выражение ее лица мгновенно изменилось. Став… Она сделала шаг в сторону, словно открывая дорогу и лишь вся выпестованная тысячелетиями выдержка не дала мне вздрогнуть. Но того безграничного удивления, которого я сдержать не смог и неверия, которое заставляло меня переводить взгляд с одного лица на другое, хватило ей, чтобы радостно засмеяться. — Кажется, итог этой игры остается за мной. Пусть и с чужой помощью. Я еще успел выдохнуть: 'Тинир?', — совершенно не нуждаясь в ответе, как уже прижимал к груди единственную женщину, которой удалось растопить лед моего сердца. Чувствуя и… боясь обмануться. Вдыхая аромат ее тела и… захлебываясь им. Ловя губами тепло ее кожи и ощущая, как возвращается жизнь в ледяную пустыню, которой была моя душа. — Может, оставим их одних? — В ее словах, обращенных к не менее обескураженной, чем я, троице, было довольно много намеков. Но за то, что ей удалось вернуть душу Таси в ее тело, я готов был не обращать внимание не только на это. Но как бы мне не хотелось отдаться во власть бушующих чувств, ощущая, как трепещет под моими руками тело моей возлюбленной, как бы я не желал осушить влажные дорожки на ее лице, ловя своя имя, срывающееся с ее губ, я должен был задать еще один вопрос. Веря, что вся та вечность, в которой мне теперь было ради кого радоваться каждому предстоящему дню, не растает изящно наведенной иллюзией от первого же моего слова. — Где он? Тася как-то неожиданно затихла в моих руках, уткнувшись мне в грудь и… ее плечи чуть заметно вздрогнули, от едва сдерживаемого смеха. Что ж… стоило сразу догадаться, что мне теперь предстоит довольно часто вспоминать женщину, которой удалось меня переиграть в моих же играх. Но меня это нисколько не пугало. Лера не стала делать вид, что не понимает, о ком я говорю. Только улыбнулась многозначительно. — Ждет, когда ты успокоишься. И очень надеется, что ты не встретишь его с обнаженным мечом. В последнюю тысячу лет он мало тренировался, а проигрывать, как и ты, не любит. Я весело фыркнул, чувствуя, как безграничная радость заполняет мою душу. Радость и… покой. Если я еще мог о чем-то мечтать, то лишь о том, чтобы это мгновение повторилось вновь: миг, когда я ощутил, что жизнь еще имеет для меня смысл был не менее удивительным, чем тот, когда я впервые увидел свою Тасю. — Передай, что ему нечего опасаться, кроме моего преклонения перед его талантами. — Я чуть склонил голову. Не благодаря — вряд ли я мог найти слова, которыми сумел передать то, что я сейчас ощущал. Отдавая себя… ее великодушию. Она кивнула, подталкивая выходящего последним Кадинара в спину. И та шутливость, с которой он отпрянул от легкого толчка, навела меня на мысль, что кое-что мне придется пропустить. Но… мои губы коснулись виска любимой женщина. Нежно, осторожно, но больше не боясь верить. — Передам. — Она замерла на пороге, смотря на нас. На меня и… ту, с которой я простился уже во второй раз. И была в ее взгляде такая легкость и.
.. надежда, что я в очередной раз поразился силе, мужеству и открытости этой женщины. Женщины из рода моего наставника. — А ты помни, что обещал быть счастливым. И, — шальная улыбка вновь коснулась ее губ, — ты — мой должник. Ответить я не успел — она выскочила из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Но ей и не нужен был мой ответ, потому что она успела прочитать его не только в моих глазах, но и в моей, открытой для нее душе. Надеюсь, что в ее жизни не наступит того дня, когда ей понадобиться моя помощь, но… если такое случится, я встану рядом с ней. Встану не по долгу, а по велению сердца и души, часть которой всегда будет рядом с ней в кинжале, что сейчас покоился в ножнах на ее поясе.