Но он все еще не торопился их давать, оставляя козырями в рукаве.
Да и флер азарта, на котором круто была замешена необходимость прийти сюда и закончить начатое, с каждым мгновением истончался все сильнее. Оставляя за собой понимание того, что все могло оказаться не так, как это виделось и было в наших желаниях. И там, где в моем голосе звучала насмешка и ехидство, вполне могли быть горечь и отчаяние.
— Хорошо, я сделаю это.
— Хорошо, я сделаю это. Но прежде чем это произойдет, могу ли я хотя бы частично утолить свое любопытство. — Я пыталась говорить спокойно, но у меня это плохо получалось.
И не только буйство противоречивых чувств, которые меня обуревали, мешало этому. Но и визг мечей, временами сливающийся в тонкий и высокий звук. Взлетающие в воздух полы набиру. Напряженный взгляд Закираля, который искоса наблюдал за схваткой моего тера и своего старшего брата. Хрупкая женская фигура, юным деревцем застывшая рядом со своим многовековым собратом, в которой мне одновременно виделась и скрытая за щитами печаль и… прорывающееся сквозь них же удивление — она явно не ожидала стать свидетелем таких событий. И… отстраненность Айласа, похоже ожидающего того мгновения, когда он сможет организовать ту шумиху, про которую упомянул Вилдор.
Все это смешивалось в какую-то непостижимую картину, от которой хотелось встряхнуть головой, избавляясь от наваждения и… проснуться. Пусть в холодном поту, пусть с ощущением привидевшегося кошмара и заполошно бьющимся сердцем, но… проснуться.
— Я не откажу тебе в этом. Если это будет в моих силах.
Не знаю, что сейчас происходило на других ярусах и что должно будет стоять за объявленной вот-вот Айласом тревогой, но Вилдор вел себя так, словно мое самообладание для него было сейчас важнее всего.
— Я прошу тебя спросить Закираля, зачем он полез в эту ловушку.
Если он такого от меня и не ожидал — вида не подал.
— Он хотел спасти своих сыновей.
Он пытался выглядеть невозмутимым. Даже в, какой-то мере, безразличным в нарочито расслабленной позе, словно намекающей на то, что вот ему-то в этом все понятно.
Но мы слишком долго были с ним рядом друг с другом, чтобы я не заметила: он догадывается, зачем его сын это сделал, но не решается утвердиться в этих предположениях.
Вот только… я собиралась это сделать. Не только для себя, но и для него.
— Этот ответ меня не устраивает. И я прошу тебя задать этот вопрос своему сыну.
— Я отвечу на него сам. — Закираль наклонился к жене, что-то тихо шепнув ей, и сделал шаг к отцу. — Я посчитал, что моя жизнь изменилась, когда я встретил Наташу. Но, как оказалось, мне еще предстояло сделать свои открытия. — Быстрый взгляд туда, где Сэнар, судя по раздающимся в моей голове репликам, играл со своим противником. И в этом взгляде… боль. Но… не сожаление. — И когда ты начал вторжение, я, наверное впервые в жизни столкнулся с тем, что не понимаю, чего ты добиваешься. Будь я простым воином — все казалось бы правильным, но… То, что должно было закончиться за считанные дни, продолжалось и продолжалось, вынуждая меня задать себе вопрос: для чего моему отцу нужно время? Для того, чтобы сломить волю мага Равновесия? Но принцесса Лера для победы тебе была не нужна. Для того, чтобы показать несостоятельность Яланира, как твоего преемника? Да об этом знали не только на Дариане, но и здесь, на Лилее. Для того, чтобы получить от правителей этого мира то, что тебе было нужно? Да ты и так это мог взять, уничтожив все, до чего дотянутся мечи твоих воинов. И в тот миг, когда укладывающихся в твой образ версий у меня не осталось я, вместо того, чтобы перейти к маловероятным причинам, толкающим тебя на это, решил поиграть с твоим образом. Предположив, что я просто тебя не знаю. Или… знаю, но не тебя. Тогда-то я и собрал цепочку, что привела меня сюда. Привела за одним единственным ответом, который для меня оказался не менее важным, чем жизнь моих сыновей. И именно его я не услышал, но узнал здесь, увидев в своей камере принцессу, а потом и тебя.
Когда я думала о том, что они похожи, я не подозревала — насколько.
И этому стоило порадоваться, потому что за будущее Дарианы можно было быть спокойной, если бы… не тяжесть на сердце, что осталась после его слов.
Потому что я знала, какой именно ответ был ему также дорог, как и жизнь двух воинов, едва не ушедших в Хаос ради того, чтобы их отец сумел обрести веру.
— Ты был готов рискнуть своим планом, лишь бы спасти меня? — Закиралю было более двух тысяч лет, но… он был растерян, хотя и выглядел невозмутимо.
— Для моего плана не было риска. Но если бы он был… — Два взгляда. Не клинками, встретившимися с неизбежностью. Концами оборванной нити, вплетающимися в единый узор. — Я рискнул бы им, спасая тебя.
Но эти слова, вопреки всему, не принесли мне удовлетворения — они не значили, что он откажется от того, что уже решил.
— Я исполнил свой долг перед госпожой. — Сэнар разорвал напряженную тишину весьма вовремя.
В ней было намешано так много всего, что грозило сорвать барьеры контроля. И… не только у меня. Сам Вилдор вибрировал как натянутая стрела. Что уж было говорить про Закираля, едва ли не вновь обретшего отца, о чувствах которого к себе он даже не догадывался.