— Сцедить кровь врага в сосуд? Ну ты даешь, сэр Шурф. Вынужден тебя разочаровать, домашнее консервирование — не моя стезя. Проще вовсе не убивать врага, чем потом запасать его впрок. Я и не убил, совершенно верно. И не собирался. Собственно, в этом и состояла моя главная проблема — как бы не убить ненароком Лойсо Пондохву. А то он, знаешь ли, такое хрупкое, нежное существо…
Еще недавно я бы подумал, что его слова похожи на обычное хвастовство, глупое и неуместное, даже если речь идет о поверженном противнике. Но я хорошо помнил, как плясало веселое белое пламя, поэтому никаких выводов делать не стал. Мало ли какие искры могут лететь от такого костра.
Чиффа тем временем стал немного серьезней.
— На самом деле я даже не знаю, чем завершилась бы моя драка с Лойсо, если бы она состоялась здесь, в Ехо, — сказал он. — Возможно, я бы его убил, а может быть, мне самому пришлось бы удирать в Хумгат и потом носа в столицу не совать. Что совершенно точно, я бы не смог взять его в плен живым. А я хотел именно этого. Иные варианты меня не устраивали.
— Но почему? — спросил я. — На вас тоже действует его обаяние?
Чиффа неопределенно пожал плечами.
— Можно сказать и так. Если, конечно, мы договоримся считать обаянием не его явное сходство с моей, вне всякого сомнения, прекрасной персоной, а…
— Но между вами нет никакого сходства! — Ятак удивился, что перебил его на самом интересном месте. — Вообще ничего общего.
— Конечно, как я не сообразил. На самом деле Лойсо Пондохва очень похож на тебя, — ухмыльнулся Чиффа. — Правильно?
— Ну да. Я очень удивился, когда его увидел.
— Еще бы ты не удивился. Могу вообразить. Но на самом деле Лойсо Пондохва не похож ни на тебя, ни на меня. Я, кстати, видел однажды его юношеский портрет времен учебы в Высокой школе Холоми. У Лойсо довольно необычная внешность, редкий для Соединенного Королевства тип, с нашими рожами — вообще ничего общего. Но его настоящий облик давным-давно все забыли. Лойсо — зеркало, причем зеркало чрезвычайно льстивое для собеседника. И дело, конечно, не только в его физиономии, которую ты увидел лишь в финале. Разговаривая с тобой, Лойсо приобретал сходное с твоим настроение, твой темперамент, даже взгляды на жизнь у него временно становились более-менее близкими тебе, с поправкой на опыт и знания разумеется, однако надежную платформу для взаимопонимания это обеспечивало. Все это время ты, можно сказать, имел дело с самим собой. Исправленной, дополненной и максимально улучшенной копией. Когда говорят о сокрушительном обаянии Лойсо Пондохвы, имеют в виду именно это его свойство. Но меня трогает не оно, а его несомненное избранничество. Лойсо Пондохва рожден для Истинной магии, и, в общем, не его вина, что жизнь сложилась иначе. Мне повезло гораздо больше, именно поэтому я был обязан предоставить ему шанс попробовать.
— И что?
— Как — что? Предоставил, конечно. Строго говоря, я сделал для него примерно то же, что когда-то для тебя. Теперь у Лойсо будет время и, я бы сказал, насущная необходимость заняться самосовершенствованием. И решительно никакой возможности отвлекаться на разные глупости вроде Очевидной магии и разрушения Мира. Что из этого выйдет, пока не знаю. Но думаю, он превосходно справится. А ты пей свое лекарство. И камрой не пренебрегай. Зря, что ли, я ее варил?
Новый глоток зелья слегка горчил, но не настолько, чтобы это испортило вкус. Скорее наоборот, добавило ему изысканности.
— Ага. Не плюешься и даже не морщишься. Значит, плохи пока дела, — жизнерадостно констатировал Чиффа. — Ну, твое счастье. Развлечения продолжаются. Что еще тебе непонятно?
— Мне по-прежнему непонятно вообще все. Ладно, положим, Лойсо жив и в плену. И обречен заниматься там всякими полезными вещами. Хорошо. Но где он? Как туда попал? Вернее, как мы все туда попали? Что это было за место — знойное, с отравленным воздухом? Зачем вам был нужен я? Какая польза вышла от моего участия? И почему я все-таки не умер?
— Начну с конца, поскольку ответить на твой последний вопрос проще всего. Ты не умер потому, что я тебя оттуда вовремя вытащил. Ну не то чтобы совсем вовремя, чуть позже, чем следовало, но я неплохой знахарь, да и ты, хвала магистрам, живуч… То еще местечко, конечно. Воздух чужого сна вообще редко бывает пригоден для дыхания бодрствующего человека. А там он еще и отравлен.
— А как же Лойсо?.. — начал было я.
— А что ему сделается? Я уже говорил тебе, в его жилах течет ядовитая кровь. Это значит, что Лойсо не страшна никакая отрава и дышать он может любой дрянью или не дышать вовсе, ради этого подобия бессмертия все и затевалось. А молодых колдунов своей кровью травить — это уже дополнительное развлечение, а вовсе не первоначальная цель.
А молодых колдунов своей кровью травить — это уже дополнительное развлечение, а вовсе не первоначальная цель.
— Ясно, — сказал я. — Никогда не слышал ни о чем подобном. Но я все чаще убеждаюсь, что в моих устах «не слышал» — не аргумент.
— Ты правильно оцениваешь ситуацию. И это на сегодняшний день твое величайшее достижение. Пока человек отдает себе отчет, что его знания и опыт — ничтожная крупица реальной картины мира, он настолько не безнадежен, что пари впору заключать, делая ставку на его блестящее будущее.