— Конечно. Напрасно сомневаешься. Впрочем, я буду рядом и, если что-то вдруг пойдет не так, тут же тебя разбужу.
Я не стал ни переспрашивать, ни торговаться. Соблазн был слишком велик. Это, выходит, я мало того что высплюсь, а еще и силу дармовую получу. Кеттариец — могущественный колдун, если судить по тому, что он со мной проделал. И при этом он готов дать мне свою кровь по доброй воле. Вот уж повезло так повезло!
Чиффа явно по-прежнему читал мои мысли, потому что ухмыльнулся и сказал:
— Я, видишь ли, из Кеттари, а у нас там все просто помешаны на законах гостеприимства. Так что давай, пользуйся случаем.
Меня не покидало ощущение, что он надо мной смеется, но сейчас это не имело значения.
Чиффа тем временем полоснул по своему запястью ногтем. Надо думать, он был острым как нож, во всяком случае, кровь потекла ручьем.
— Ну, давай же! — он сунул руку мне под нос небрежным, нетерпеливым жестом.
Этот человек явно не имел решительно никакого представления о торжественных ритуалах. Великая мистерия выглядела в его исполнении как работа сельского знахаря. Но выбирать мне не приходилось.
Кровь его, к слову сказать, оказалась на вкус самой обычной. Разве что она не обладала сладковатым привкусом, а это значит, что среди предков Чиффы не было кейифайев [6] — среди столичных колдунов такие люди редкость, но если принять во внимание его происхождение, все становится на свои места. До графства Шимара Ульвиар Безликий и его соратники, если верить хроникам той эпохи, так и не добрались.
— А теперь спи, — будничным тоном сказал мой благодетель, отнимая руку. — Можно прямо в кресле. Оно само позаботится, чтобы тебе было удобно. Редкая вещь, такие делают в Куманском халифате и, кажется, больше нигде. Пристрастие к роскоши когда-нибудь меня…
На этом месте я закрыл глаза и, хвала магистрам, больше ничего не слышал.
Я до сих пор отчетливо помню все, что мне тогда приснилось, и, вероятно, не забуду никогда. Но не думаю, что имею право об этом рассказывать — все же, строго говоря, это были не совсем мои сны. Я получил их в качестве подарка и могу обсуждать только с законным владельцем. Скажу лишь, что ничего более удивительного мне до той поры не снилось. После — пожалуй. Но мало ли что было после.
Гораздо важнее, впрочем, что я при этом прекрасно отдохнул. Когда наконец открыл глаза, долго не мог поверить, что проснулся, очень уж необычно себя чувствовал. Как в детстве, когда бодрость и радость кажутся нормой, всякий новый день обещает интересные приключения, а слово «проблемы» знакомо только из разговоров взрослых.
Еще более удивительным было мое спокойствие. Таким спокойным я не был даже после давешних дыхательных упражнений и, надо полагать, вообще никогда. Казалось, ничто не сможет вывести меня из равновесия — при том что ни слабым, ни даже просто вялым, как это иногда бывает спросонок, я себя не чувствовал.
Чиффа сидел напротив и пил что-то из маленькой керамической кружки.
— Ага, сам проснулся, — обрадовался он. — А я как раз собирался тебя будить. Хочешь камры?
Я кивнул и принял из его рук кувшин.
— Мне очень понравилось спать, напившись твоей крови, спасибо, — сказал я. — Это и есть способ перехитрить мертвецов, о котором ты вчера говорил? Ты будешь каждый день поить меня своей кровью?
— Каждый день? — удивился он. — Ну уж нет. Во-первых, моя щедрость не столь беспредельна, а во-вторых, это не выход. Я не всегда буду рядом, поэтому ты должен научиться обходиться без моей помощи. Да и не к лицу такому могущественному человеку, как ты, всю жизнь прятаться за чужую спину.
Его отказ должен был бы меня огорчить, но мне польстили слова, в которые он был облачен.
— Ты говоришь разумные вещи, — согласился я. — Если так, что я должен делать?
— Изменить собственный вкус и запах, что же еще? — пожал плечами Чиффа. — Мертвые магистры охотятся на Безумного Рыбника и совершенно равнодушны ко всем остальным людям, спящим и бодрствующим. Значит, тебе нужно как можно скорее стать кем-нибудь другим. Кем угодно, вернее, кем получится. Такие вещи сам никто не решает — я имею в виду, что никогда заранее не знаешь, во что превратишься в Хумгате, можно лишь быть уверенным, что это наилучший из возможных вариантов.
— Где-где? — переспросил я, не веря собственным ушам.
— В Хумгате, — любезно повторил он. — Неужто знакомое слово? И об этом, оказывается, можно узнать из книг?
Я молча кивнул. Сказать, что его слова меня не обрадовали, — не сказать ничего. Сведения, почерпнутые мною из древних рукописей, в целом невнятные и противоречивые, сходились в одном: там нет ничего, кроме вечности и безумия. Собственно, я думал, что именно там и побывал по милости мертвых магистров. И вот теперь выясняется, что…
— Э нет. Какие-то ты не те книги читал, судя по тому, как тебя перекосило, — ухмыльнулся Чиффа. — Хумгат — невообразимое место, рассказать о нем словами совершенно невозможно, но это скорее прекрасное, чем ужасающее явление, поверь мне. Я принадлежу к традиции, в которой Хумгат называют Коридором между Мирами, и это более-менее точная характеристика. Никогда такого выражения не слышал? Вижу, что нет.