И все — ни спасибо, ни до свидания. Даже обидно.
Утром четвертого сентября совета не проводилось — государь в сопровождении таинственной парочки князей Семена Шуйского и Василия Серебряного отправился на подтопленный луг, что раскинулся напротив кремля за Бурлаком. Естественно, следом подтянулись и все воеводы. Где-то за час до полудня одна из казанских башен вдруг пыхнула из-под основания дымом, дернулась и осела примерно на сажень вниз.
— Вот и все, бояре, — широко перекрестился Иоанн, — нет больше ногайской Казани. Отныне будет Казань русская. Князья Шуйский и Серебряный Даурову башню взорвали, в коей у города тайный колодец имелся. Отныне крепость басурманская без воды осталась. Князь Александр, пленного татарина ко мне пришли, с ним в Казань грамоту передам, дабы сдавались с честью. Воинов всех согласен я до родных кочевий отпустить, мне, кроме самой твердыни, ничего не надобно.
Только теперь Зверев начал понимать, отчего царь был столь безразличен к чужим успехам. Правитель ждал, пока взрыв секретного водопоя одним ударом не поставит защитников на колени перед умным и решительным противником. Жажда поражает людей куда более жестоко и неумолимо, нежели любое иное оружие. Без единственного колодца город обречен.
О чем писал Иоанн в своем послании к ногайскому хану Едигеру, Андрей не знал.
Скорее всего — именно то, о чем поведал воеводам. Что ответили османские наемники, князю Сакульскому тоже узнать не удалось. Государь прочитал грамоту, доставленную в вечерних сумерках тяжко раненным в ногу боярином Заносиным, смял ее, порвал и тут же повелел князю Горбатому-Шуйскому идти в Арский лес и истребить остроги, построенные там Япанчой.
— Видать, немало нам еще животов положить придется, Андрей Васильевич. — Воевода, получив приказ, отступил к Звереву. — Не унимаются басурмане.
— Одолеем, никуда не денутся, — пообещал в ответ Андрей.
— То, что одолеем, княже, нимало не сумневаюсь, — согласился Горбатый-Шуйский. — Ан детей боярских жалко, что кровушку станут проливать. Государь намедни помянул, что горазд ты хитрости многие придумывать, дабы успехов ратных достичь. Может, и мне подсобишь остроги лесные одолеть? Уж больно прочно засели в них татары отступные. Без уловок лукавых не победить.
Война чародеев
Главным оборонительным сооружением Арского острога было болото. Широкое, сырое, кочковатое, местами поросшее чахлыми березками и сосенками, которым не удавалось вытянуться на высоту больше чем полтора человеческих роста. Пеший боец тут, может, и пробрался бы, но подтащить через топь тяжелые осадные приспособления было нереально. От Казани к острогу вела гать в три сажени шириной. По ней, наверное, и танк сумел бы пройти — но татары о такой возможности догадывались, а потому укрепились всеми мыслимыми способами.
Во-первых, ворота у них стояли не на дороге, а на добрую сотню метров в глубине крепости, меж двух земляных валов. Во вторых, валы плавно изгибались, и стрелять по воротам с гати прямой наводкой было невозможно. Хочешь ломать створки — изволь пройти к ним между стенами, с которых по неприятелю будут стрелять сверху, бросать камни, бревна, лить кипяток… В общем — всячески обеспечивать веселье.
Земляной вал, правда, имел свойственную всем подобным сооружениям слабину — некоторый уклон, позволяющий вскарабкаться на него без дополнительных приспособлений. Однако сверху стену увенчивал прочный тын, а понизу шел рожон: заграждение из острых, часто вбитых кольев в руку толщиной. Протиснуться между ними никак, укрыться за ними невозможно, рубить — одним ударом не снесешь, каждый раз десять придется ударить, чтобы сломать. За это время нападающего сверху из луков успеют в ежика превратить, никакие доспехи и щиты на таком близком расстоянии не спасут.
— Что скажешь, Андрей Васильевич? — поинтересовался князь Горбатый-Шуйский, горяча скакуна на гати в полукилометре от острога.
— Можно попробовать, — пожал плечами Зверев. — Если ты, княже, не пожалеешь мне три медных кувшина с тонким горлышком и толстыми стенками.
— Да я серебряных не пожалею, Андрей Васильевич!
— Серебряные не подойдут, они тоненькие, — покачал головой князь. — Медные нужно или оловянные. А еще… Еще мне понадобится огнепроводный шнур. Ну порох на ниточку клеится, а сверху пергаментом заматывается. У боярина Выродкова наверняка должен быть. В крайнем случае сам сделаю. Свинца надобно фунта три, пули отлить крупнокалиберные. Жребием тут не обойдешься. И штук шесть передвижных щитов. Тоже у Ивана Григорьевича возьмем. Чего самим мучиться, когда готовые есть? Стрельцов я полсотни возьму. Но не уверен пока, как они себя в рукопашной поведут, как в атаку поднимутся. Посему основная надежда на твоих детей боярских. Договорились? Завтра на рассвете начнем.
Шестого сентября, зябким пасмурным утром восемь бревенчатых щитов, поставленных на тележные колеса, попарно перегораживая гать от края и до края, медленно поползли к острогу.
За первыми скрывалась полусотня стрельцов, за остальными — две сотни детей боярских, набранных из числа охотников до славы и добычи.
Когда расстояние до стен сократилось до двухсот саженей, в воздух взметнулись первые стрелы. Почти сразу послышались стоны — человек пять отстали и заковыляли обратно, к ожидающим вдалеке основным силам. Остальные прикрылись щитами, прижались ближе к стенам гуляй-города и продолжили наступление. Тем не менее, как ни прятались ратники, еще несколько раненых они все же оставили на гати. В полусотне саженей татары затихли. Слишком маленькое расстояние для навесной стрельбы — а садить стрелы в щиты смысла не имело.