Князь замолчал.
После полуминутной паузы любопытство человеческое одолело недовольство, и Иоанн спросил:
— И об чем тебе нечисть проклятущая поведала?
— Поведала, что не знает ничего о кресте чудотворном и слове Христовом, что не приходила благая весть на сии берега. Посему надобно нам Волгу всю Божьим именем освятить и молебен совместный на ней провести. Тогда вода бесовская и успокоится. Станет для христиан доброй, а для басурман — злой и ядовитой.
— Сказывал я, колдовское это семя крутит! — тут же обрадовался Воротынский. — Крестом святым басурманство одолевать надобно, крестом, а не мечом!
— Как же целую Волгу окрестить? — ответил ему из глубины шатра боярин Адашев. — Рази такое возможно?
— Сила Христова любые чудеса творит! Я двадцать дней тому повелел из Москвы святой равноапостольский крест сюда доставить, и не сегодня, так завтра он здесь будет. Коли с сей реликвией освящение провести, бури колдовские отступят. Вот вам крест, отступят, — князь истово осенил себя знамением.
— А что святой наставник мой скажет? — внезапно поворотился к Сильвестру царь. — Чего молчишь, батюшка?
— Мыслю я… — прокашлялся священник. — Я так мыслю, от освящения и общего молебна вреда никак не будет, чадо мое.
— Что же, быть посему, — решил Иоанн. — Завтра общей молитвою Господа себе в помощники призовем, дабы чары бесовские усмирить. А тебе, князь Андрей Васильевич, поручение от меня особое. Пожаловался боярин Поливанов, что старания у ратников простолюдинных, по твоему совету набранных, преизрядно имеется. Да токмо пользы все едино никакой. Не получаются из них достойные воины. Посему всех стрельцов, по твоему наущению набранных и по оному же снаряженных, под твою руку отдаю. Докажи мне ныне же в походе, что не зря на них злато потрачено и земля порезана. Коли ты не сможешь, так, вестимо, сие никому под силу не будет.
— Понял, государь, — вздохнув, склонил голову Андрей. — Как всегда, кто придумал, тому и отдуваться. Я попробую, Иоанн Васильевич.
— Да уж сделай милость. — И царь небрежным движением пальцев отпустил Зверева из палатки.
Стрельцы
Шестнадцатого августа тысяча пятьсот пятьдесят второго года от Рождества Христова, после общего молебна на берегу Волги о ниспослании победы и гладкого пути к басурманской столице русские полки начали переправу. Первым, благословясь, тронулось новгородское ополчение. Ладьи, полные воинов, медленно пересекли реку и разгрузились на противоположном берегу. Войско моментально выстроилось в плотную фалангу, готовое до конца оборонять захваченный плацдарм.[] Вторым переходом к новгородцам было доставлено подкрепление.
Волга продолжала невозмутимо нести свои воды к далекому Каспийскому морю, небо оставалось светлым, ветер ничуть не усилился. Поняв, что буря не занимается, осмелели и остальные моряки. Один за другим от причалов начали отваливать ушкуи, и к сумеркам численность «заволжского десанта» достигла пятидесяти тысяч человек. На второй день начали переправу лошадей, воинского снаряжения, пушек и заготовленного боярином Выродковым осадного оснащения. Поскольку все это сопровождалось людьми — численность левобережной рати постоянно росла.
Восемнадцатого августа на казанский берег переправился Иоанн. Если считать армию находящейся там, где полощется ее хоругвь, именно эта дата и стала днем переправы. К вечеру в лагере случился какой-то шум. Как донесли вернувшиеся корабельщики — к русскому воинству примкнул отряд казанских татар, сохранивших верность принесенной в прошлом году клятве. Командовал отрядом некий Камай-мурза, который тут же надолго уединился в царском шатре вместе с воеводами.
Командовал отрядом некий Камай-мурза, который тут же надолго уединился в царском шатре вместе с воеводами. Андрей понял, что оборона Казани отныне вскрыта по всем направлениям. Если честный татарин не знал ногайских секретов — беседовать в ставке ему просто не о чем.
Двадцатого августа русские полки двинулись к Казани, охватывая город с разных сторон, переправились через Бурлак и Казанку. Потерпели первое поражение: у Бурлака татары опрокинули передовой русский отряд. Одержали первую победу: ногайские тысячи бежали под ударами подоспевшего подкрепления и заперлись в городе, отдав во владение противнику широкое Арское поле. Победа важная, ибо с двух сторон Казань надежно защищали болота и топи, среди которых и сливались две реки. Подобраться к стенам города штурмующим можно было только с Арской стороны.
Обо всем этом Зверев узнавал от раненых бояр и сопровождавших их домой холопов. Сам он отстал далеко позади: отданных ему под командование стрельцов — по всеобщему убеждению, непригодных к сражениям — царь выделил в помощь боярину Ивану Григорьевичу. А уж у того дел было невпроворот: перевозить, перевозить и еще раз перевозить. Тыны, щиты, накаты, рожны, башни — впору еще один город построить. Это не считая пушек, пороха, жребия и ядер. Только таскать поспевай.
Двадцать второго августа обоз с осадным снаряжением застопорился: вывезенные еще с Углича мастеровитые плотники наводили впереди мосты через Бурлак и настилали гати для тяжелых повозок. Князь Сакульский воспользовался этим, чтобы разбить свою вольнонаемную толпу на десятки и сотни. Заглядывая в будущее, людей он группировал по местам проживания — чтобы потом исполченные стрельцы составляли готовые подразделения, знающие своих командиров, свои места в общих рядах, да и просто друг друга. Затем дал им время до вечера, чтобы выбрали сотников — князь пообещал тем, кто не изберет, назначить командиров наугад волевым порядком. Сотникам надлежало утром явиться к Андрею.