— И ты так легко мне открылся?
— Надеюсь, вы помните наш уговор, князь? Мы действуем ради дружбы наших народов. Ради того, чтобы между Швецией и Русью был мир и понимание, а не война. Ради нашей дружбы сию тайну и открываю.
— Спасибо за предупреждение, барон. Такой подарок дорогого стоит. Не знаю, чем и отдариться.
— Я скажу, — с поклоном мило улыбнулся барон Ральф Тюрго. — Потом. До встречи, Андрей Васильевич. Ныне вам, мыслю, не до меня.
Зверев проводил засидевшегося гостя взглядом, потом вытянул руку. Она мелко подрагивала. Князь уронил ладонь на стол, передернул плечами:
— Я что, получается, собственными руками Россию уничтожил?
Двадцать или тридцать тысяч татар. Это примерно та армия, которую могла собрать против своих врагов Россия, не нарушая жизненного уклада. Двадцать тысяч русских ратников в Ведрошской битве одержали решительную победу, отбив у княжества Литовского почти треть его земель; двадцать тысяч русских воинов потерпели поражение в позорной битве при Орше, явившей миру не крепость литовского меча, но опасность местнических споров; двадцать тысяч ходили в последний поход против Казани. Двадцать тысяч воинов — это очень большая сила. Сокрушительная сила. Плюс несколько тысяч янычар. Значит, на Русь идет от тридцати до сорока тысяч врагов. У них есть пушки, чтобы взламывать ворота в оставшихся без гарнизонов крепостях, у них есть конница, чтобы охватывать загонным ходом большие пространства, у них есть опытная пехота, чтобы штурмовать укрепления и давить сопротивление там, где оно возникнет. Много стараний не потребуется: ведь все русские рати ушли на Казань. Грабь, насилуй, убивай — останавливать некому. Барон Тюрго прав — может случиться так, что могучая русская армия вернется не домой, а в разоренную пустыню. Если, конечно, ей не придется пробиваться к родным очагам через пушечные бастионы. Союзники разом разбегутся, припасы брать негде, отступать некуда. Ни крова, ни смысла, ни будущего…
— Что-то я совсем в панику впадаю, — резко потер виски Андрей. — Русь — это не гнилое яблоко, чтобы от одного толчка падать. Значит, османы наступают с юга на Тулу или Рязань. Допустим, их сорок тысяч… Города остались без гарнизонов, это да, долго не выдержат. А если и выдержат, татарский поток их может просто обойти. Но ведь Иоанн исполчил огромные силы! Нужно повернуть кого-то на юг и отогнать разбойников… Черт, татары уже три дня как ушли. И Воротынский с кованой конницей два дня в дороге. Проклятие!
Самый простой выход: послать гонца и развернуть армию — был отнюдь не таким простым, как казалось на первый взгляд. Русские рати шли на Казань. Разными дорогами, отдельно от обозов и друг от друга, с минимумом припасов — чтобы там, у своей цели, слиться воедино и стать грозной непобедимой силой. Это был механизм — продуманный, настроенный и запущенный.
Русские рати шли на Казань. Разными дорогами, отдельно от обозов и друг от друга, с минимумом припасов — чтобы там, у своей цели, слиться воедино и стать грозной непобедимой силой. Это был механизм — продуманный, настроенный и запущенный. Из него нельзя выдернуть детальку и использовать для других целей. В походе боярские дети половину снаряжения в обозе везут. Если их внезапно тупо бросить в бой, они окажутся не готовы к серьезной битве. Между тем припасы едут сами по себе и в другое место. Легкая и тяжелая конница идут разными дорогами — их не удастся собрать в другом месте без заранее подготовленного плана, не получится использовать согласованно, как одно целое. Запущенный механизм застопорится и не сможет работать слаженно. Если армию направили на Волгу — развернуть военную машину совсем не просто. Наемники и стрельцы уже там — их не вернуть, многие союзники тоже выдвигаются прямо к Свияжску. Они окажутся малым числом против шестидесяти тысяч предателей. Пропадут ни за грош.
— Черт! Если вмешаться в начавшийся поход, войны с Казанью не получится вообще! Все планы рассыплются, как карточный домик.
«Или… — обожгло князя. — Или это и есть цель предупреждения? Как признал добрый Ральф Тюрго — никто не хочет усиления России. Если Зверев передаст предупреждение Иоанну и тот развернет армию — в этом году покорения Казани уже не будет. В следующем… Наемники уйдут, у союзников могут измениться планы, цели и обстоятельства. Кто-то погибнет там, брошенный ныне царем, и второй раз племена воевать не согласятся, у кого-то погаснет первый порыв единения против предателей, с кем-то сговорятся османские посланцы. И все, ку-ку! Казань уплывет от России, как отколовшийся айсберг».
— Правда, барон не был похож на врущего человека. Он явно болел душой и беспокоился. Он не стал просить награды, надеясь истребовать ее потом. Значит, был уверен в своей правоте… Но его тоже могли использовать «втемную»!
Андрей прошел по светелке от стены к стене, уперся лбом в теплую оконную раму.
— Проклятие! Как же узнать, есть правда в словах барона или нет?
Бросить монетку? Нет, на удачу полагаться нельзя. От точного ответа зависит будущее всей России. Оставить ее беззащитной перед татарским набегом — даже если Русь не сгинет, то умоется очень большой кровью. Повернуть войска к южному порубежью — значит навсегда потерять Казань и еще не один век платить кровавую дань татарским набегам. Кошмар получится вдвойне ужасным, если Россия потеряет Казань из-за ложного навета.