Я так растерялся, что угробил на раздумья целую секунду — роскошь, которую вряд ли мог себе позволить! К счастью, я был не один. Леди Сотофа стремительным прыжком вскочила на маленький шар, грациозно покачнулась и начала перебирать ногами, словно всю жизнь была циркачкой. Опасный сияющий шар укатился в сторону от нашей теплой компании, второй мгновение помедлил и послушно последовал за ним. Кажется, прыткая леди Сотофа оказала всем нам совершенно неоценимую услугу.
Но теперь дело было за мной. Иной вариант — жалобно орать в пустоту, умоляя нашего всемогущего Стража Мелифаро забрать меня подальше от этого ужасного колдуна Угурбадо! — не представлялся мне приемлемым.
— Ты не должен причинять нам вред, Угурбадо, — повелительно сказал я.
Это заявление прозвучало столь нелепо, что я покраснел от стыда. Тем не менее в проеме ворот тут же снова появилсясилуэт великана. Он морщился, как от зубной боли, но стоял смирно. А сияющий шар под ногами леди Сотофы померк и снова стал тем, чем был с самого начала, — маленьким человеческим телом. Сотофа рассмеялась от неожиданности, проворно спрыгнула на землю и отошла в сторону.
— А что мне еще с вами делать, если не причинять вред? — передразнил меня карлик. Он повернулся к своему огромному двойнику: — Пошли отсюда, мумуся.
Великан кивнул и начал было разворачиваться в сторону улицы.
— Ты не должен уходить отсюда без моего разрешения! — рявкнул я.
Теперь я был просто в восторге от происходящего. Уж сколько раз мне приходилось убеждаться, что на Темной Стороне мои слова приобретают силу самых могущественных заклинаний, и все же всякое очередное доказательство этого удивительного факта становится для меня приятным сюрпризом!
Великан застыл на месте, карлик посмотрел на меня с неописуемой ненавистью — что ж, я вполне мог понять его чувства!
— Ну и чего ты от меня хочешь, маленький глупый Вершитель? Убивать меня ты не станешь: теперь вы с Джуффином такие умные, что хоть памятник вам ставь напротив Королевского Университета!.
. Что, будем просто сидеть на Темной Стороне и смотреть друг на друга? Не самое худшее, что может случиться: свое дело я уже сделал, поэтому времени у меня много… У кого действительно нет времени здесь околачиваться, так это у вас, господа!
— Какое это свое дело ты сделал? — спросил Джуффин.
Сначала я даже не узнал голос шефа: у меня волосы на голове дыбом встали от его хриплого, свистящего шепота. Наверное, именно так говорит сама смерть — причем только с теми, кто каким-то образом умудрился довести ее до белого каления!
— А я не обязан отвечать на твои вопросы! — осклабился карлик.
— Немедленно ответь на его вопрос, Угурбадо! — приказал я.
— Можно и ответить, — ухмыльнулся великан. — Думаю, вам будет приятно узнать, что, пока вы гуляете по Темной Стороне и теряете время на болтовню, Ехо, этот ваш драгоценный гадюшник, становится пустым городом… Оно и к лучшему: мне никогда не нравились места, в которых околачивается чуть ли не сотня тысяч человек одновременно!
— Что ты сделал с Ехо?
Я не услышал ни собственного вопроса, ни даже ответа Угурбадо. В ушах раздавался пронзительный звон — очевидно, это сработала сигнализация, свидетельствовавшая о какой-то роковой неисправности в моем организме. Перед глазами мелькали жуткие сценки из давешнего пророческого сна. Мне уже не был нужен ответ Угурбадо, я и сам понял, что с Ехо, восхитительным городом из моих снов, который однажды великодушно согласился стать великолепной явью, случилось что-то непоправимое. Сейчас мне хотелось только одного: собственноручно разорвать оба тела Угурбадо на мелкие кусочки, подождать, пока он оживет, и повторять эту процедуру, пока я сам не умру от изнеможения…
— Успокойся, Макс, — Лонли-Локли осторожно потряс меня за плечо. — Слушай его. Пока просто слушай.
— Ваши драгоценные горожане будут вынуждены немного полежать в постельках: они теперь хворают, — кривляясь, докладывал карлик. — Ничего страшного, анавуайна — не слишком большая неприятность. Никому не будет больно, они даже не утратят свой знаменитый аппетит… Просто чуть-чуть полежат в своих уютных кроватках, а потом благополучно переберутся в свои не менее уютные гробики. С некоторыми случаются вещи и похуже!
Угурбадо говорил приторным, писклявым голоском, сюсюкал, словно я был маленьким ребенком и он считал своим долгом убедить меня в том, что разбитая коленка — это еще не конец света.
— Анавуайна? — растерянно переспросил я. — Джуффин, что это еще за дрянь такая?..
Я не договорил, потому что увидел лицо шефа. Оно было бледно-серым, словно какой-то невидимый оператор убрал цветное изображение перед тем, как выключить всякое изображение вообще…
— Мне надо возвращаться, — сказал он. — Макс, ты уж сам разбирайся с этой историей. Ребята тебе помогут, а я должен быть в Ехо. Может быть, еще не поздно…
Я еще не успел осознать смысл его слов, а Джуффин уже исчез. Теперь нас осталось только трое, если, конечно, несчитать двух экземпляров Угурбадо. На лице леди Сотофы был написан откровенный ужас. Сэр Шурф выглядел ненамного лучше. Я понял, что самое страшное уже случилось ине имеет значения, каким именно словом называется настигшая нас беда. Пусть это будет красивое слово «анавуайна», похожее на имя какой-нибудь удивительной женщины эльфийских кровей, — какая, к чертям собачьим, разница!