На прощание мне посоветовали поторопиться, а когда я вполне законно спросил — почему, Ди, как всегда, зашипела, а затем все-таки соизволила указать на стену, через которую мы перелезли, с чем и отбыла выполнять свою часть работы. Я внимательно поглядел на группу стражников, которая не собиралась расходиться. Возможно, они сообразят, что внезапный налет демонов не был случайностью, и решат проверить все тщательнее. Но времени у меня все равно оставалось немало. Даже в том сколь маловероятном, столь и неприятном случае, если появятся эльфы.
Всего минут через десять, проскакав через полгорода и постаравшись при этом не спугнуть городских кошек, вышедших на прогулку (у них ведь такая хрупкая нервная организация), я прятался за печными трубами уже рядом с площадью. Там полным ходом шли пока еще приготовления к столь любимому людьми зрелищу — публичной казни. Догадаться, что заставило стражников устраивать явно спонтанное зрелище глубокой ночью, было несложно — ничто так не повышает боевой дух, как наглядная демонстрация беспомощности врага. А что может быть беспомощнее закованного в цепи пленного, которому собираются снести голову?
Резать явно собирались всех без остатка, дабы пленные ненароком не ударили в спину защитникам. Как показали дальнейшие события, в казематах казармы томилось всего два десятка орков. Не требовалось также быть семи пядей во лбу, чтобы понять, где находятся пленные гоблины, из-за которых, собственно, нам и пришлось брать город на клинок. Их по праву поймавших держали у себя гномы.
Подобное приключение не входило в мои планы, причем настолько, что я, каюсь, некоторое время даже раздумывал, а не пройти ли мимо, но потом все-таки решил задержаться, справедливо рассудив, что терромант никуда не убежит.
В центре широкого пространства уже возвышался добрый бревенчатый помост (воспринимаемый мною как потенциально великолепная куча дров), вокруг которого обвивалась довольно-таки редкая цепь мечников. По причине ночного времени на столь увлекательное зрелище, как публичное лишение жизни беспомощных полонян, собралась всего четверть города. Поэтому солдаты скорее не сдерживали полусонную толпу, а просто стояли и либо тоже старались вздремнуть, либо соревновались в том, кто нащелкает груду ореховых скорлупок повыше. Мне на мгновение стало грустно — резать таких олухов будет не только неинтересно, но даже противно.
От площадки отходил такой же бревенчатый настил в две сажени шириной, ведший к мрачному, похожему на замок зданию. Штурм такого сооружения, особенно если там внутри находится гарнизон из обученных и осведомленных о враге вояк, мог стать довольно болезненной проблемой. Но если все пойдет согласно нашему плану, они выйдут из своих казарм, чтобы попытаться отбить штурм, а вот войти уже не смогут.
Тем временем в стене этой почти что крепости распахнулись ворота, открывавшие путь к бревенчатому настилу.
Створки (обитые железом — строители были не дураки, посмотрим, под стать ли им окажется гарнизон) с оглушительным грохотом ударились о перила, наверняка разбудив половину толпы. Где-то заревело дитё. Я глубоко вздохнул, в который раз удивляясь глупости людишек, таскающих свой приплод всюду, в том числе и на казнь, совсем неподходящее место для молодняка.
Из-под темной арки тут же полились стройные ряды мечников, в середине строя шли примерно два десятка орков. Все правильно, этих пленников можно спокойно казнить, потому как столько берсерков в тылу не нужны никому, а вот гоблинов-мастеров надо бы поберечь до конца осады. Каким именно будет этот конец, знали только мы с Ди. Ближайшие к зеленокожим солдаты шли с обнаженными клинками, держа их у мощных шей пленных, — орки и в цепях могли натворить таких дел, что человек упал бы в обморок, только о них услышав.
Процессия вышла на помост посреди площади, и тут огни, до этого тлевшие по краям площадки, разом вспыхнули, ярко освещая все вокруг и заставив меня, отчаянно (но шепотом) ругаясь, крепче вжаться в крышу, из-за конька которой я выглядывал. Через пару мгновений я осторожно выглянул, памятуя о странных свойствах явно магического пламени и не желая быть обнаруженным раньше срока. На сцене появились два новых действующих лица — здоровенная колода, из которой торчал внушающий уважение топор с блестящим лезвием в локоть, и ее хозяин-палач, не менее здоровенный детина с замотанной тряпками головой, уважения отнюдь не внушавший. Как мог могучий человек убивать достойных врагов не на бранном поле, а на плахе, лично мне было непонятно. Даже лицо эта погань скрывала, дабы души замученных его не нашли.
Мне надо было готовиться к собственному торжественному появлению. Но попутно я, уже перебравшись на ближайшую к площади сторону крыши, продолжал наблюдать за разворачивающимся представлением. Появившиеся по краю помоста лучники положили стрелы на тетиву и прицелились в пока еще стоявших пленников. Но вот самого здорового орка грубо вытолкали вперед, прямо к колоде, которая, судя по ее виду, пережила не одного ложившегося на нее. Толпе еще не полагалось умолкать, но по случаю ночного времени люди вели себя непривычно тихо. Поэтому, когда оказавшийся в непосредственной близости от топора зеленый бугай внезапно вскинул лапы кверху и завопил: «Услышь, Тьма!» — сотни людей всколыхнулись. Правда, вместе с этим произошло сразу очень много событий.