— А что с Еленой? Ничего. Девочка тихая, разумная. Сидит, ждет своего освободителя.
— Если с ней что-нибудь случится… хоть волос с его головы…
— Да знаю, знаю, дорогой. Ты меня за яйца привесишь.
— Именно так, — выдохнул я, понимая, впрочем, что Герострат надо мной просто издевается.
— Ну ладненько, ты там с Веней еще побеседуй, а я поразмыслю часок… — Герострат отключился.
Я спрятал радиотелефон и посмотрел на Скоблина. Тот во весь рот ухмылялся. Кровь течь перестала, но лицо его имело заметно асимметричный вид. Как напоминание.
— ОН звонил?
— Тебя не касается.
— ОН, — утвердительно кивнул Венька. — Больше некому. С кем другим ты так разговаривать бы не стал. Прижал он тебя, хорошо прижал, да?
— Слушай, Венька, у тебя что — много зубов лишних?
Злорадства у Скоблина слегка поубавилось.
— Говорю же, ты в СХЕМЕ, и ничего тебе с этим не поделать. Бей ты меня, или не бей — ничего не изменится. Конец у тебя один: предусмотренный Геростратом.
— Помолчи, — приказал я, напряженно размышляя.
Значит, так. Откуда Герострат знает, что я нахожусь у Скоблина? Элементарная логика? «Маячок» в радиотелефоне? Или действительно существует СХЕМА, где все мои ходы, поступки расписаны наперед? Первое — вполне вероятно, второе — менее, но тоже сбрасывать со счета нельзя. Как и третье.
Скажем, если поместить человека в ситуацию, в которой он разбирается слабо, отрезать ему пути отхода, на альтернативных путях движения вперед повесить знак «СТОП» — куда пойдет человек? Только туда, куда ему предписано. И тогда дальнейшая последовательность его действий более чем предсказуема. ПРЕДСКАЗУЕМА… Это как в какой-нибудь не слишком умной компьютерной игре: оптимальный путь к цели задан программой, по другому — до конечного этапа не дойти. А что ожидает там у цели: быстрая смерть или лавровый венок победителя — известно одному Богу, да еще заокеанским программистам. В моем случае, это может оказаться стрельба в пулковском аэропорту. Только стрелять теперь будет не Эдик Смирнов — стрелять буду я.
Вопрос: существует ли изъян в СХЕМЕ Герострата? Любая более-менее сложная система обязана иметь изъяны. Будем надеяться, что и у него не обошлось. Значит, теперь твоя задача этот самый изъян найти. Что ж, продолжим партию.
Я спрятал шахматы, достал блокнот.
На первой странице имела место следующая запись:
ВЕНИАМИН СКОБЛИН СПбГТУ
ул. Рузовская, д.14, кв.37
АНДРЕЙ? Тех. Инст.
ЮРИЙ? Тех. Инст.
ЛюДМИЛА??
—
— Так, — сказал я, — перейдем к следующему пункту повестки дня. Вот здесь у меня список из четырех имен. Всех этих людей ты прекрасно знаешь. Первым в списке стоишь ты сам. Далее: Андрей, Юра и Людмила. Семена по понятной причине здесь нет. Все это члены твоей «пятерки».
Я близко познакомиться с ними не успел. Но ты, насколько я понимаю, обязан знать, кто они такие на самом деле и где живут. Умалчивать тебе эту информацию не имеет смысла. Если, как ты говоришь, я в СХЕМЕ, то разницы, согласись, нет: буду я знать их адреса, или не буду. И учти: пять минут назад твой любимый Герострат мне тебя подарил. Я могу теперь делать с тобой, что захочу, чего только душа пожелает. И не думаю, что если ты будешь молчать, как партизан, то тебе шибко понравится моя метода выбивания информации.
Лицо Веньки вытянулось.
— Это правда?
— О чем ты?
— Герострат меня… сдал?
— Со всеми потрохами.
— Значит, это СХЕМА… значит, так надо… — Венька с мрачным выражением лица задумался.
— Хорошо, — решился он. — Записывай. Андрей Кириченко, Юрий Арутюнов, Людмила Ивантер. Андрей и Юра учатся в Технологическом на третьем курсе; Людмила в Университете на филфаке, второй курс. Андрей живет на Промышленной улице, дом восемь, квартира четырнадцать. Где живет Юрий и Людмила, я не знаю.
— Не знаешь?
— Не знаю.
Я ему поверил. В конце концов, врать Скоблину теперь не имело смысла. После всего, что я ему сообщил.
— Что еще тебе нужно?
— Не надейся, что я вот так сейчас просто уйду, — заявил я, поднимаясь. — К Андрею ты поедешь со мной.
— И не подумаю!
— На твоем месте я бы лучше «подумал»…
Глава двадцатая
16.45 по московскому времени
Мы выходим на станции метро «Нарвская»: впереди — Венька, за ним — я. Сбежать он не пытался. Чувствовал, что бесполезно. На улице ярко светило солнце, лужи подсохли. Мы шли быстро и минут через пятнадцать добрались до нужного дома.
— Это здесь, — сказал Венька, останавливаясь.
— Вперед, — приказал я. — Побеседуем втроем.
— Зачем?
— Не твое дело.
Я и сам не знал зачем. Но надеялся, что «беседа» втроем поможет мне лучше оценить ситуацию. В трехмерном пространстве, так сказать.
Скоблин пожал плечами, но пошел.
Мы встретили Андрея во дворе. Он выступил из подъезда нам навстречу, но сразу не заметил, а зашагал, жмурясь с улыбкой под солнечными лучами, кивнул устроившимся на скамейке бабулям.
— Вот он.
— Вижу, — сказал я.
Нужно было его перехватить, но проделать это тихо, без скандала. И уж тем более — без драки.
Андрей заметил меня и Скоблина за двадцать шагов. Он остановился, улыбка судорогой сошла с его лица, а вместе с улыбкой — всякое осмысленное выражение. Я узнал этот взгляд, я узнал эту совершенную безмятежность, что появилась на его лице. И я понял, что сейчас произойдет.