— А что, папа, Френгис — это тоже часть титула Лесничего?
— Нет, милая, это мое детское прозвище, — улыбнулся Лейпольдт (как мне показалось — с некоторым облегчением, поскольку явно ожидал другого вопроса). — Ты, конечно, знаешь, что Лейпольдт — родовое имя правителей Гройдейла. Мне оно никогда не нравилось, как, впрочем, и твоей бабушке, урожденной принцессе Райвэллской, поэтому она в неофициальной обстановке называла меня «Френгис» — «Любопытный»…
— А куда исчезла эта Элейн? — Бон явно решил, что пауза несколько затянулась.
Лесничий развел руками:
— Это и мне очень интересно. Я с удовольствием сказал бы ей кое-что…
— Так-так, и что бы, например?
Глава XIX
В которой рассказывается о том, как мы с Глори без конца ругались и мирились, а также о том, как важно следить за своим языком в обществе женщин и волшебников
— Элейн?!
— Элейн?!
— Элейн?!
Три возгласа прозвучали почти одновременно. Первый принадлежал Лейпольдту, второй — вошедшему в тот момент в комнату Сударю, а третий (общий) — нашей компании.
— Собственной персоной, — подтвердила причина наших восклицаний. — И очень польщена всеобщим вниманием. Сударь…
— Да, Хозяйка, — с поклоном отозвался тот.
— Я голодна как акула-вегетарианец. Будьте так добры…
Даже не став дожидаться окончания фразы, маг понимающе кивнул, улыбнувшись одними уголками губ, и бесшумно удалился.
Следующая реплика Элейн была обращена Лесничему:
— Интересно, что ты им про меня порассказывал, негодник?
— Я… вообще-то…
— Ну да, дорогой, конечно ты, — подтвердила самая прекрасная женщина из всех, когда-либо мной виденных, плюхаясь на колени Френгиса. Забрав из безвольной руки экс-короля кубок и сделав из него добрый глоток, она прищурилась и добавила:
— Сначала вскакивают при моем появлении, теперь вот пялятся, как монашки на шлюху!
Довольная донельзя произведенным замешательством, магесса потянулась всем своим потрясающим телом (я невольно сглотнул внезапно наполнившую рот слюну) и, запечатлев на губах Лейпольдта долгий нежный поцелуй, промурлыкала:
— Ах, Френги, как же здорово опять очутиться дома!
— А… да… — промямлил тот.
— Ну же, мой милый, закрой, наконец, рот, а то вид у тебя преглупый.
В этот момент я почувствовал весьма ощутимый удар чем-то твердым (например, ногой) по своему колену и, подняв глаза, встретился с гневным взглядом Глори.
— Тебя это, между прочем, тоже касается! — тихонько прошипела она. Этот тембр не сулил мне ничего хорошего, если я тут же не перестану так откровенно пялиться на Элейн.
Перестану пялиться? Да ни за что! По крайней мере — пока…
Магесса же тем временем оглядела все честное собрание и присвистнула:
— Ну и компания подобралась! Гном, абсолютно затраханного вида…
— Элейн! — попытался возмутиться Лесничий.
Перестану пялиться? Да ни за что! По крайней мере — пока…
Магесса же тем временем оглядела все честное собрание и присвистнула:
— Ну и компания подобралась! Гном, абсолютно затраханного вида…
— Элейн! — попытался возмутиться Лесничий.
— Что такое? — невинно захлопала глазками та, нарочно поерзав у него на коленях. Боги, да ее шелковое платье, должно быть, не толще волоса и… Ай! — новый пинок от Глори, еще сильнее. Ну не могу я на нее не смотреть, не могу!!!
Лейпольдт громко сглотнул:
— Н-нет, ничего.
— Отлично! Итак, что мы имеем кроме гнома?.. Симпатичный парнишка, молодой, правда, но вполне в моем вкусе. Привет, милый!
— З-здравствуйте, мадам, — выпалил Бон, вскакивая и роняя свой стул.
Элейн притворно надула губки:
— Фи, неужели я выгляжу такой старухой? Годков мне, может быть, и побольше твоего, но это ведь для всех остальных секрет, не так ли, солнце? — и она заговорщитски подмигнула парню, приложив изящный пальчик к губам.
— Разумеется.
— Вот это другой разговор, — магесса изящно спрыгнула с колен экс-короля и, подойдя к Бону, чмокнула его в щеку.
— Как меня зовут, ты, конечно, уже знаешь. А ты кто?
— Бон… — пробормотал тот, все еще не совсем придя в себя.
— И все?
— Да, то есть, нет, я хотел сказать — всегда к вашим услугам, ма… Элейн.
— Умница! — и магесса подставила парню щеку. — Значит, будем друзьями?
— Конечно, всегда рад.
— Ну и чудненько!
Не успела Элейн вновь уютно устроиться на коленях Лесничего, как в столовую с важным видом заправского официанта вошел Сударь. Впереди него на уровне груди медленно и так же важно левитировали два больших подноса, уставленные всякой всячиной.
— Браво, Сударь, вы как всегда — выше всяких похвал! — захлопала в ладоши магесса, а потом щелчком пальцев поставила оба подноса перед собой на стол.
— Рад служить вам, Хозяйка.
— Узнаю своего старого товарища! Все такие же милые, хотя и старомодные, манеры.
— Я могу еще чем-нибудь?..
— Нет пока, спасибо. Я только-только начала знакомиться с друзьями Френги… Зато я притащила ящик вашего любимого тилианского рубинового, урожая Великого Года, так что как-нибудь вечерком обязательно посидим вдвоем и вдоволь наболтаемся.
— С вашего позволения, — и Сударь вновь бесшумно, как призрак, вышел, плотно закрыв за собой дверь.
— Отлично! — провозгласила Элейн, потирая руки. — Я надеюсь, присутствующие меня простят, поскольку я намерена продолжать церемонию знакомства параллельно знакомству с этим изобилием. Нет возражений? Вот и ладушки!