— Значит так, — Глори встала и начала ссыпать деньги обратно. Еще и еще. До тех пор, пока на столе не осталось дюжина пятироблоровых монет.
— Что вы де…
— Молчать!!!
Ух ты, я и не знал, что принцесса способна так орать!
— Если ты, килька соленая, даже не способен держать язык за зубами…
— Что значит… — запротестовал было тот, тоже пытаясь подняться.
— На место сядь!
Опершись обеими руками в стол, девушка нависла над капитаном, как тень рока. Волны властного презрения и еле сдерживаемой ярости, исходившие от нее, были почти физически ощутимы. К’ров испуганно вжался в стул.
— Мы переплываем внутреннее море. Высаживаемся на берег. Куда мы направляемся потом, касается только нас. Это простая водная прогулка. И платить я намерена за простую водную прогулку. Тебе или кому-то еще. А если до того момента, как мы отчалим, хоть одна живая душа узнает, что мы плывем в… то самое место, мой большой друг очень тебя огорчит!
Я состроил максимально злодейскую мину и с душераздирающим хрустом размял пальцы.
Тебе или кому-то еще. А если до того момента, как мы отчалим, хоть одна живая душа узнает, что мы плывем в… то самое место, мой большой друг очень тебя огорчит!
Я состроил максимально злодейскую мину и с душераздирающим хрустом размял пальцы.
Капитан, кажется, готов был с тоски сжевать собственные усы. Сейчас он явно предпочел бы вообще не получать никаких денег и оказаться от нас как можно дальше. Он затравленно оглянулся, ища в коллегах поддержки. Я поднялся, расправив плечи и заложив пальцы рук за ремень, и тоже обвел моряков взглядом. Тяжелым, как свинец и многообещающим, как похмелье наутро после лихой пьянки. Лица командного корабельного состава дружно уткнулись носами в кружки, тарелки и столешницы. Таверна погрузилась в зловещую тишину. К’ров понял, что он попал.
— Я согласен, — замогильным голосом произнес он.
— Отлично. Тогда подведем итоги. Эй, красотка!
После первой кружки капитан перестал смотреть на нас взглядом узника пыточной камеры. После второй мы с ним помирились. После третьей он, краснея как гимназистка, сделал неуклюжую попытку поцеловать Глори руку. Попытка успехом не увенчалась. Четвертой кружки, несмотря на робкие надежды моряка, не последовало.
Окончательные условия договора были следующими: всю нашу компанию из трех людей и трех животных доставляют в местечко под названием Миклошев Гай, откуда, по прикидкам капитана, до океана «всего» дней десять. Верхом. За все про все мы платили шестьдесят восемь с половиной роблоров, но это включало в себя корм для драконозавров, его закупку и погрузку.
— Договорились! — моряк пожал мне руку и потянулся к деньгам, но Бон быстро прикрыл монеты ладонью.
— Еще один момент. Половину денег вы получаете, как только мы отойдем от берега, а вторую — как только на горизонте покажется упомянутый Гай.
У парня совсем неплохо варила голова, и он сразу смекнул, что уговор уговором, но заплати этому морскому волку сейчас, и искать его придется долго, кропотливо и, скорее всего, безуспешно.
Еще немного помявшись, К’ров вновь стиснул мою ладонь:
— Лады, загружайтесь сегодня, часов в восемь. Судно называется «Любимец волн», его вам в порту всякий укажет. А мне пора: нужно еще собрать команду и распорядиться о корме для ваших зверей.
С тем мы и распрощались.
Действительно, найти барку не составило особого труда. Нас уже ждали человек шесть голоногих матросов с повязанными пестрыми косынками головами и рожами висельников. Они споро разместили наш багаж, а драконозавров, не обращая внимания на их протесты, поместили в сооруженное для них в трюме стойло. К’ров получил обещанную половину денег, дважды их пересчитал, немного поскулил по поводу того, что полроблора вошли в сумму «после», и махнул рукой. «Любимец волн» поднял паруса.
— Кстати, капитан, а почему мы отправляемся на ночь глядя? — поинтересовалась Глори.
— Портовая пошлина, — пояснил тот. — Если бы мы подняли якоря утром, то пришлось бы заплатить еще за день. А сейчас простите, у меня дела. Господин Оли покажет вам вашу каюту.
Господином Оли оказался плешивый колченогий старпом, и господином его можно было назвать только с большого перепоя.
— Вы уж простите, но наш «Любимец» не предназначен для перевозки пассажиров, — прогнусавил он. — Так что в вашем распоряжении только наша с капитаном каюта на полубаке. Ваши вещи туда уже перенесли.
Ваши вещи туда уже перенесли. Приятного вам плаванья!
— Вот тебе раз! Знаю я эти капитанские каюты: полметра в высоту, метр в ширину, и два в длину! — с досадой проворчал я. — Знаешь что, Глори, ты располагайся в ней, а мы уж как-нибудь устроимся в кубрике с командой.
— Где?! — Бон скорчил такую физиономию, будто в рот ему налили изрядную порцию чего-то горького. — Да там же вонь, грязь, теснотища и, на сто процентов, целые полчища клопов, тараканов и невесть еще какой гадости! Я уж лучше устроюсь прямо на палубе… — тут он хитро стрельнул глазами по девушке и, как бы между прочем, добавил:
— Хотя там довольно холодно ночью, да и брызги летят…
— И думать забудь, — тут же попалась на крючок она. — Поместимся как-нибудь все втроем, авось плаванье не кругосветное.