— Да, мимоходом он коснулся этого вопроса, правда в самых общих чертах. Он вообще стал немногословен после того, как пошел служить в военно?морской флот.
— Я не добровольно пошел служить. Меня заставили.
— Он что?то упомянул об испарении. Конечно, человек, изучающий древнюю историю, рано или поздно от нее устает. Куда лучше самому участвовать в ее становлении.
— А миссис Уотерспун разделяет вашу точку зрения?
— Пожалуйста, называйте меня Ангелиной. На днях нам пришлось развлекать одну весьма чопорную и манерную леди из Швейцарии, так она упорно называла меня мадам профессор Уотерспун. Кошмар какой?то! Я не могу сказать, что разделяю все экстравагантные увлечения моего мужа, но он, увы, обладает одним весьма существенным профессорским недостатком: он до невозможности рассеянный.
Приходится за ним приглядывать.
Тальбот улыбнулся:
— Печально, что такая молодая и красивая женщина вынуждена принести себя в жертву. Еще раз огромное вам обоим спасибо. Буду весьма признателен, если вы присоединитесь к нам за ланчем, а пока покину вас. Лейтенант Денхольм объяснит вам все ужасы сложившейся ситуации, в особенности те, с которыми вам предстоит столкнуться за обеденным столом.
* * *
— Тоска и уныние, — иронически констатировал Ван Гельдер. — Негоже молодой и красивой девушке находиться в подавленном состоянии. Что случилось, Ирен?
Ирен Чариал с мрачным видом смотрела на волны.
— Мне сейчас не до шуток, капитан?лейтенант Ван Гельдер.
— Меня, кстати, зовут Винсентом. И я вовсе не шучу, хотя вы правы, сейчас не то настроение. Вы встревожены, расстроены. Что вас беспокоит?
— Ничего.
— Такая красивая девушка, а говорите неправду. Я понимаю, что вы оказались в очень неприятном положении, но мы делаем все возможное, чтобы помочь вам. Или, может быть, вы расстроились из?за того, что сказали вам родители?
— Вы прекрасно знаете, что не в этом дело.
— Возможно, и так. Еще утром, когда я впервые увидел вас, вы были не в лучшем настроении. Что?то тревожит вас. Неужели этот секрет настолько ужасен, что вы не можете поделиться со мной?
— Вы пришли сюда шпионить, да?
— Да. Подглядывать и подслушивать. Задавать изощренные, хитрые, коварные вопросы, чтобы выведать то, чего вы не хотите сказать. — На сей раз Ван Гельдер принял мрачный вид. — Боюсь, что тут я не мастак.
— И я так думаю. Вас подослал тот человек?
— Какой человек?
— Теперь вы ведете себя нечестно. Коммандер Тальбот. Ваш капитан. Холодный, сухой, мрачный.
— Никакой он не холодный и не сухой. И у него прекрасное чувство юмора.
— Вот как? Что?то я этого не заметила.
— Теперь начинаю понимать почему, — с серьезным видом произнес Ван Гельдер. — Видимо, он посчитал, что с вами бесполезно шутить.
— Может быть, он прав. — Девушка, похоже, даже не обиделась. — Просто я не вижу, над чем можно было бы сейчас смеяться. А в отношении остального я все?таки права. Он действительно холодный и неприветливый человек. С такими людьми, как он, я уже встречалась.
— Сомневаюсь. Впрочем, я вообще сомневаюсь в вашей способности правильно оценивать людей. Похоже, вы не очень?то сильны в этом.
— Да? — Она скорчила гримасу. — Что, уже не до комплиментов и любезностей?
— А я с вами не любезничал. И вообще я мужлан, вы не заметили?
— Простите, я не хотела вас обидеть. Я не вижу ничего плохого в карьере офицера. Однако вашего капитана ничто не волнует, его беспокоят только две веши — Королевский военно?морской флот и «Ариадна».
— Вы не правы, — спокойно произнес Ван Гельдер. — Впрочем, откуда вам знать? Джона Тальбота беспокоят только его дети, дочь и сын. Фиона шести лет и Джимми — двух. Он их обожает. И я тоже. Я их дядя Винсент.
— Вот как! — Она какое?то время молчала. — А его жена?
— Умерла.
— Простите. — Она схватила его за руку. — Я этого не знала. Продолжайте. Ну, назовите меня идиоткой.
— Я не умею льстить и не умею очаровывать. И я не лгу.
— Но говорить комплименты вы умеете. — Она убрала руку, облокотилась на перила и снова уставилась на волны, а затем, не оборачиваясь, спросила: — Наверное, вас интересует дядя Адам? Я права?
— Да.
Мы его не знаем, не доверяем и вообще считаем весьма подозрительной личностью. Извините, что я говорю прямым текстом.
Она повернулась к нему. Ни в голосе, ни в выражении ее лица не чувствовалось никакого возмущения. Так, небольшое удивление, и все.
— Я сама его не знаю, не доверяю ему и считаю его в высшей степени подозрительным.
— Если вы его не знаете, что же вы тогда делали на его яхте?
— Думаю, что это тоже покажется подозрительным, хотя ничего такого здесь нет. Что я делала на его яхте? Во?первых, он умеет убеждать. Складывалось такое впечатление, что он действительно любит всю нашу семью: и моего младшего брата, и сестру, и меня. Он все время приносил нам подарки, очень дорогие подарки, кстати, и казалось просто неприличным отклонить его приглашение. Во?вторых, здесь сыграло роль его умение очаровывать. Я практически не знала ни о нем, ни о его делах, ни о том, почему он столько времени проводит за границей. Ну и наконец, третья причина заключается в том, что мы с Евгенией в душе снобы и нам было лестно получить приглашение прокатиться на столь дорогой яхте.