— Расскажите мне о лепарах, — попросил он.
— Подозреваю, что вы знаете о них не меньше моего, — ответил второй помощник, присоединяясь к землянину. Гивистам был рад греющему солнышку и возможности расслабиться. Ноги дико ныли. — Вы провели среди нас так много времени.
— Это так, но мне редко когда доводилось видеть хоть одного лепара, — сказал композитор, направляя свой голос в микрофон транслятора. За месяцы, проведенные среди пришельцев, он уже довольно прилично освоил массудский язык, мог произнести несколько выборочных фраз на языке с’ванов, вот только свист и прищелкивания гивистамов ему никак не давались. Впрочем, Уилл не видел в этом ничего для себя зазорного. Он хорошо знал, что из представителей других рас гивистамы могли перекинуться словцом на своем собственном языке только с одними вейсами. А вейсы, как известно, могли выучить любой язык, так уж их устроила природа. Кто?то как?то сказал Уиллу, что у больших птиц самым сложно устроенным внутренним органом является горло с голосовыми связками.
— Они предпочитают быть среди своих и держаться от общества представителей других рас подальше, — ответил второй помощник, затеняя очки до максимума, чтобы защитить понадежней свои чувствительные глаза от яркого солнечного света. — Они являются не только единственной расой амфибий в Узоре, но и расой наименее развитой в цивилизационном отношении и в отношении разума. Это не критика, а просто ответ на ваш вопрос. Надо отдать им должное: есть работа, которую под силу выполнить только им.
— А этого звали Ватолоем?
Гивистам внимательно взглянул на Уилла.
— Вы научились уже различать их?
— Нет. Просто это был первый лепар, которого я встретил среди вас. Он преградил мне дорогу в воде, когда я пытался уплыть от Кальдака и его коллег в первое наше знакомство.
— Сомневаюсь, чтобы это был Ватолой. Он офицер среди них, а это был простой работник, — сказал второй помощник. — Мы не слишком заостряем свое внимание на лепарах. Вся информация, которую мы имеем о них, лежала, так сказать, на поверхности, а глубже проникнуть практически невозможно. Да, возможно, там ничего больше и нет. Хотя считается, что лепары всегда норовят сунуть нос не в свое дело, я с этим не согласен. Мне кажется, что они, наоборот, делают только то, что в пределах их возможностей. И начинают работу только тогда, когда твердо знают, что доведут ее до конца.
— Интересно, сколько их всего на вашей базе?
— Не могу назвать вам точное число.
Второй помощник начинал внутренне раздражаться. Ему казалось, что он сейчас тратит время впустую на бестолковые разговоры.
Второй помощник начинал внутренне раздражаться. Ему казалось, что он сейчас тратит время впустую на бестолковые разговоры. Каждую встречу с землянином один на один, — а такие встречи выпадали довольно редко, — необходимо было использовать для его изучения.
— Прошу прощения за то, что не оправдал ваших надежд в плавании. Мы, гивистамы, плохо приспособлены для активной физической деятельности. К тому же у меня серьезные проблемы с плавучестью, как вы сами имели возможность увидеть. Ваши кости, несмотря на их прочность, очень легки. В отличие от моих. В этом вы стоите ближе к вейсам, а мы — к массудам.
— Ничего, для первого раза очень неплохо.
— Благодарю вас.
— Кстати, зачем вам вообще это понадобилось? Учиться плавать?
Второй помощник поудобнее устроился на песке.
— Чтобы лучше понять вас.
— Как врагов?
Гивистам клацнул зубами.
— Да, я считаю, что вы представляете для Узора опасность, но не называю вас врагами. Понятие «враг» автоматически предполагает понятие «враждебность». Я предпочитаю отмечать в вас грубость, чем враждебную настроенность по отношению к нам.
— Думайте о нас все, что хотите. Только помогите мне убедить Кальдака и остальных в том, что лучше для всех было бы, если бы вы наконец оставили нас в покое.
— В этом состоит наша общая цель, Уилл Дьюлак.
Их взгляды блуждали рассеянно по лагуне, пальмам, кустам. Катамаран стоял на якоре неподалеку, неподвижный в серебристой воде. В песке копошились какие?то жуки. На секунду Уиллу показалось, что под поверхностью блеснуло что?то желтое. Очевидно, какая?то рыбина вышла на охоту. Композитор знал, что в каких?нибудь десяти футах прямо под ними своей активной жизнью живет научно?исследовательская база пришельцев. Пробури в песке скважину и попадешь прямо в один из многочисленных коридоров, по которым снуют курьеры?о’о’йаны.
— Неужели мы действительно так переполнены противоречиями? — спросил Уилл у гивистама.
— Да. Взять к примеру ваши реакции, связанные с участием в боевых действиях. О которых вы, кстати, говорили, что земляне их презирают. Возьмем массудов. Они временами наступают, временами отступают и спокойно относятся ко всему, что связано с войной. Результаты индивидуальных схваток практически не имеют никакого значения, и массуды, зная это, не обращают на них много внимания. И уж тем более не тратят на размышления о них своей нервной энергии. С вами все по?другому. Вы готовы целыми сутками терзаться одним каким?нибудь второстепенным эпизодом боя, который уже свершился и которою нельзя переиграть. Вот вы убьете криголита, упадете перед ним на колени и начинаете мелко содрогаться и издавать какие?то утробные звуки. А из особых мешочков в глазах у вас начинает капать соленая жидкость. Наутро, однако, вы поднимаетесь и рветесь убить еще одного криголита, и еще… Кстати, из всех нам известных рас только одна похожим образом реагирует на гибель врага. Это амплитуры.