Адвоката охватило тягостное предчувствие: неужели он больше никогда не увидит Мэллори?.. Их история не может так закончиться, он должен увидеть ее, хотя бы в последний раз! Да, встреча с Мэллори нужна ему больше всего на свете. Нет сомнения, уже слишком поздно начинать все сначала, но разве он не имеет права попрощаться с любимой женщиной в другой обстановке, без глупых саркастических замечаний Венса Тайлера за спиной?
Гаррет протянул посадочный талон стюардессе. Натан потянул его за рукав и произнес:
— Я не лечу.
— Вы хотите вернуться?
— Мне нужно увидеть ее в последний раз. Нужно, чтобы она знала…
Гудрич равнодушно его оборвал:
— Делайте то, что считаете необходимым.
— Бонни я забираю.
— Оставьте ее, со мной ей нечего бояться.
Им пришлось отойти, чтобы пропустить других пассажиров — те уже теряли терпение. Натан наклонился к дочери — Бонни сняла наушники и улыбнулась.
— Дочка, дорогая, я забыл кое-что сказать маме. Думаю, мы полетим следующим рейсом.
Малышка тут же подняла головку к Гудричу. Она, такая боязливая, сразу почувствовала доверие к этому великану. Чуть подумав, предложила:
— Может быть, пап, я полечу с доктором Гарретом?
Реакция дочери удивила Натана; он запустил руку ей в волосы.
— Ты уверена, что все будет хорошо, дорогая?
— Muy bien[16], — она обняла отца.
Натан пристально посмотрел в глаза Гудричу: если и есть на земле люди, которым он мог бы доверить дочь, пусть и всего на несколько часов, то доктор, без сомнения, один из них. Да, с Гудричем Бонни в безопасности. Так или иначе, Вестник явился не за ней, а за ним.
— Конечно, вашей девочке ничего не угрожает со мной, — серьезно сказал Гудрич. — Не забывайте: я — само страхование жизни.
Натан не удержался от улыбки; достал из кармана билет Бонни и протянул ему.
— Забронирую место на следующий рейс! — бросил он, пробираясь через толпу.
— Заезжайте за ней в Центр! — прокричал Гаррет. — Не волнуйтесь — я обо всем позабочусь!
Натан быстро покинул посадочную зону, выбежал из здания аэропорта, поймал такси и поехал в Ла-Джолла.
20
Вне всякого сомнения, дружба и любовь имеют сходные черты.
Мы даже скажем о любви, что она есть безумство дружбы.
Сенека
Дождь лил как из ведра. Натан позвонил в дверь: нет, Мэллори еще не вернулась. Стал выслеживать редкие автомобили, движущиеся по узкой проселочной дороге.
Черт возьми, да это настоящий потоп! И негде укрыться — бесполезно и думать о том, чтобы переждать на веранде одного из близстоящих домов: местные жители славились подозрительностью и в случае чего сразу вызывали полицию. Лучше не попадаться им на глаза, пусть он и промокнет до нитки. «Калифорнийская жизнь, говоришь!» И Натан громко чихнул.
Он, молодой, сильный, успешный адвокат, чувствовал себя глупым и несчастным. Смерть тяжелым грузом давила на плечи. «Что я здесь делаю?..» Возможно, Мэллори и не вернется сегодня, а если и да, то не одна, а с Тайлером. Но даже если и одна — ему нечего ожидать, кроме безразличия. Черт, промок насквозь, дрожь пробирает тело. Никогда еще он не испытывал столь отчетливого ощущения: жизнь загублена.
В тот миг, когда дождь полил с удвоенной силой, прямо возле дома остановился «порше». Натан прищурился: с того места, где он стоял, было плохо видно, но все же ему показалось, что ни Мэллори, ни Тайлер из машины не выходили. Может быть, разговаривали или… целовались? Он попытался приблизиться к ним, но стена дождя защищала кабину автомобиля от посторонних взглядов. Через несколько минут показалась Мэллори: она вышла из машины, на миг остановилась — и бегом бросилась к дому… «Порше» резко сорвался с места, обдавая грязью все на своем пути.
Миг спустя в окнах дома зажегся свет, и за тонкими шторами возник силуэт Мэллори. Что ему сейчас делать? Натан всегда гордился тем, что он — человек действия, а вот сейчас его тело и душа будто парализованы. Имеет ли смысл говорить этой женщине о своей любви?..
Вдруг дверь отворилась: это она… идет на середину улицы, разрывая завесу дождя. «Зачем она вышла… и без зонта?..» — думал он. В тот же миг небо разорвали молнии, и прогремел гром. Мэллори сделала круг на месте, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть, а потом закричала:
— Ната-ан!
Свечи издавали запах корицы. Он снял рубашку и энергично растер тело полотенцем. Из-за этой погоды, из-за проливного дождя дом казался еще уютнее. В каждом углу гостиной стояли яркие цветы, а елки не было. Это его не удивило — Рождество всегда нагоняло на Мэллори тоску.
Натан развесил куртку и брюки над радиатором, завернулся в большой плед и улегся на диван — на целую груду разноцветных подушек. Ого, нечаянно потревожил кошку тигрового окраса; недовольная, что ее побеспокоили, она враждебно мяукнула.
Ого, нечаянно потревожил кошку тигрового окраса; недовольная, что ее побеспокоили, она враждебно мяукнула. Эту большую домашнюю кошку Мэллори подобрала недалеко от дома.
— Эй, привет… не бойся!
Натан проворно схватил кошку и положил рядом с собой. А когда любезно почесал ее за ухом, та смирилась, что делит с ним территорию, и даже выразила удовольствие громким урчанием.
Натан устроился поудобнее и, поддавшись усталости, сомкнул веки. На улице бушевала гроза, молнии одна за другой разрывали небо, раздавались грозные раскаты грома.