Позже, во время учебы в университете, все изменилось. Натан научился не упускать возможностей; он хотел добиться успеха и работал не покладая рук, целыми днями просиживая в огромных залах библиотек.
А еще занимался спортом; вовсе не первоклассный атлет, он против всякого ожидания стал любимцем группы поддержки — участники ее не упускали случая подбодрить его на площадке.
Вообще начиная с университетского периода к нему больше не относились как к сыну прислуги из Квинса — его видели знаменитым адвокатом с успешным будущим.
Натан пересек комнату, взялся за перила из кованого железа и почти бегом поднялся по ступеням лестницы. Прошел за перегородку из непрозрачного стекла и металла, скрывавшую небольшой уголок, где он все разместил, поставил, повесил своими руками — получилось что-то вроде салона-библиотеки. Хранил здесь диски. На стенах размещалась коллекция бейсболок и маек с эмблемой команды «Янкиз». На этажерке бейсбольный мяч соседствовал с несколькими спортивными трофеями, добытыми в университете; стояла его фотография на фоне первого автомобиля — «мустанга»: на счетчике уже сотни тысяч километров пробега.
Впервые за долгое время Натан с ностальгическим чувством посмотрел на старые виниловые пластинки начала восьмидесятых. Тот период был наполнен яркими музыкальными событиями: «Пинк Флойд», «Дайер Стрейтс», «Би-Джиз», Мадонна, еще не ставшая идолом… А вот одна совсем старая. «Что-то не помню такой. Наверное, не моя — Мэллори…»
Он вытащил: альбом Джона Леннона «Имэджин». На конверте — фотография бывшего лидера группы «Битлз». Леннон, в маленьких круглых очках, похожий на призрака, парящего в поднебесье.
Натан совсем забыл про эту пластинку. Конечно, знал песню — гимн миру во всем мире — и считал ее несколько слезливой, да и пацифистские идеи певца принадлежали, скорее, предшествующему поколению. Открыл конверт: альбом вышел в сентябре 1971 года; прочел надпись, сделанную ручкой: «Натану. Ты очень смелый, чемпион. Не бойся ничего и береги себя».
«Чемпион»? Кто же это называл его чемпионом?.. Подпись неразборчивая.
Он вынул диск из конверта и поставил на проигрыватель; машинально перевел иголку на третью дорожку: песня называлась «Jealous Guy»[8]. Зазвучали первые аккорды — и вдруг все всплыло в памяти. Это было в 1972 году, осенью, в комнате диспансера на острове Нантакет.
15
На самом же деле мы не знаем ничего, ибо истина скрыта в глубине.
Демокрит
Натан запрыгнул в свой «ягуар» и направился в сторону Мистика. Ехал так быстро, что чуть не попал в аварию, — ему никак не удавалось сконцентрировать внимание на дороге: одна за другой картины прошлого всплывали в памяти.
Год 1972-й, ему восемь; тем летом он поехал с матерью в Нантакет, где она работала в доме Векслеров. Его первое настоящее путешествие.
До дома Гудрича Натан добрался ближе к вечеру. Погода портилась; ледяной ветер дул вдоль побережья; неспокойное небо смешалось с бушующим морем, наполовину скрытым от глаз дюнами. Несколько раз позвонил в дверь — никто не ответил. Странно… Сегодня воскресенье, а Гаррет, насколько он понял, приезжает сюда каждый уик-энд.
Если Гудрича нет дома, нужно этим воспользоваться. До сих пор доктор управлял ситуацией — очевидно, он что-то скрывал. Натану надо выяснить все заранее — потом удивит Гудрича. Адвокат осмотрелся: соседнее строение более чем в ста метрах. Любой ценой проникнуть в дом, пусть даже придется взломать дверь! Самое простое — забраться на крышу гаража, который стоит вплотную к дому, и уже оттуда попасть на один из двух балконов.
«Это не так уж сложно…» — подумал Натан. Он подпрыгнул, но не дотянулся до края крыши. Стал ходить вокруг дома в поисках предмета, который послужил бы опорой, — вдруг дог глубокого черного окраса как из-под земли вырос прямо перед ним. «Никогда не видел такого огромного пса!» — первое, о чем подумал Натан.
Собака остановилась в двух метрах и, глухо рыча, уставилась на него. Только этого не хватало! Пес огромный! Встреть он его не в такой опасной ситуации, восхитился бы мощным, породистым телом. Но сейчас перед ним неумолимый страж: дрожит от возбуждения губа, голова и уши напряжены; густая, блестящая шерсть покрывает кожу, натянутую на восемьдесят килограммов мускулов, готовых к действию.
Натан почувствовал, как капля холодного пота скользнула по позвоночнику — он никогда особо не дружил с собаками. Адвокат сделал шаг — пес снова зарычал, демонстрируя впечатляющую челюсть. Пришлось отступить — и в этот же миг дог попытался прыгнуть на него. Едва избежав нападения, Натан оттолкнул пса ударом ноги, потом, движимый энергией отчаяния, снова подпрыгнул и сумел ухватиться за выступ крыши гаража. Думал уже, что спасен, — и тут почувствовал клыки животного, впивающиеся в икру…
«Только не сдаваться! Если ты упадешь, он тебя разорвет!» Неистово тряхнул ногой, чтобы и избавиться от собаки, — тщетно: мощная челюсть сжимала ахиллово сухожилие.
Думал уже, что спасен, — и тут почувствовал клыки животного, впивающиеся в икру…
«Только не сдаваться! Если ты упадешь, он тебя разорвет!» Неистово тряхнул ногой, чтобы и избавиться от собаки, — тщетно: мощная челюсть сжимала ахиллово сухожилие. «Этот монстр сейчас откусит мне ногу!» Натан сопротивлялся изо всех сил, и нес наконец ослабил хватку. С большим трудом адвокат вскарабкался на крышу. «Вот черт!..» Присел на минуту перевести дух, лицо исказилось от боли. Низ брюк порван на ленты. Приподняв штанину, Натан увидел глубокую рану, которая сильно кровоточила. Скверно, но он займется этим позже, а пока придется обойтись повязкой из носового платка. Все равно назад пути нет: дог, опираясь на мускулистые ноги, сидит не спуская с него глаз, с челюсти стекают кровавые слюни. «Жаль тебя разочаровывать, дружище, но я несъедобный. Надеюсь, ты не заразил меня бешенством».