Я глотнула успокоительного.
— Я что-нибудь придумаю, — Отто дергал себя за бороду. — Только ты лапки не складывай, хорошо? Подумаешь, ехидничают. Да кто они такие, в конце-концов!
Я потрясла бутыль, чтобы разболтать осадок, глотнула и довольно зажмурилась. Отто что-нибудь придумает. Успокоительное разливалось по телу приятным теплом. Жизнь налаживалась.
— Я тебе скажу, как девушка, — сказала Лира. — Ты симпатичная, твой стиль одежды тебе идет. То, что у тебя нет парня означает лишь то, что ты слишком занята, чтобы уделять ему время. Я на кухню.
Я задумчиво почесалась.
— Ты деньги зарабатываешь, — поддержал ушедшую подругу Отто.
— Учишься хорошо, вон как Беф тебя ценит. Лучшую работу подкидывает!
— Да уж, лучшую, — я скребла ногтями по спине, жалея, что они короткие.
— Конечно! Старинные манускрипты! Находи, что хочешь, переписывай и пользуйся!
Я чесала живот обеими руками.
— Я об этом не подумала.
— Скажи спасибо, — хмыкнул полугном, — что у тебя есть друзья, которые думают за тебя. Кстати, ты давно мылась?
— А что? — жаль, что у меня не десять рук!
— Говорят, от чесания помогает.
— Ола! — воскликнула вернувшаяся Лира. Она всплеснула руками и кастрюлька с супом с жалобным звяканьем упала на пол. — Что с тобой? О, Милостивый Анн!
Милостивого Анна, покровителя магов-целителей, подруга вспоминала крайне редко. Говорят, покровитель крайне ленив и без одобрения относится к частым взываниям. Лекари, конечно, это отрицают, выдвигая версию упования на свои силы, а не на помощь божества.
— Что? — я даже перестала чесаться.
— Ты опухла!
— Я не заметил, — виновато сказал лучший друг.
— Конечно, ты даже не смотрел на нее. Не чешись, не чешись, а то хуже будет!
— Порча! Я пойду оторву головы этим двум дурам!
— Это не порча, это аллергия. Видимо, твоя настойка плюс шоколад дала такой эффект.
— Я же уже ела шоколадные конфеты после приема настойки!
— Так это был местный шоколад.
— Я же уже ела шоколадные конфеты после приема настойки!
— Так это был местный шоколад. Мы же не знаем, что хьюдорцы в свой подмешивают! — Лира рылась в медицинских запасах. — Тем более, тогда это было разведено по времени — успокоительное утром, шоколад вечером.
— Она умрет? — испуганно спросил Отто.
Его тон заставил меня броситься к зеркалу. О, Силы Небесные!
— Ешкин кот! — взвыла я.
— Не ругайся! — одернула меня Лира. — Еще накличешь!
— Ешкин кот!!!!! — на меня из зеркала смотрела раздутая рожа поросячье-розового цвета. Глаза-щелочки почти исчезли, утонув среди барханов огромных щек и низкого тролльего лба. Шею разнесло настолько, что ранее свободно висящие на ней амулеты и артефакты врезались шнурками в кожу. Огромный бюст натягивал рубашку. Ручищи с пальцами — сардельками остервенело чешут когда-то маленькие и аккуратные, а теперь почти гоблиньи, уши.
— Не умрет! — Лира протягивала мне баночку. — Выпей.
— Подожди! В успокоительном была магия. А вдруг она пойдет вразрез с твоей.
— Ничего, — неуверенно сказала подруга. — Хуже не будет.
Я глотнула горького зелья. Постояла, прислушиваясь к ощущениям.
— Вроде полегчало.
Отто издал сдавленный хрип и схватился за бороду.
— Ешкин кот, — прошептала Лира.
Это было первое ругательство, которое я от нее услышала. Я медленно повернулась к зеркалу. От увиденного у меня перехватило дыхание. Розовая кожа покрылась красивыми ассиметричными синими пятнами.
— Не Ешкин кот, — сказала я на остатке спокойствия. — ЕШКА!!!!!!
Прежде чем прижать меня к своей груди, сдерживая истерику, Отто успел сделать охранительный знак рукой.
Утром своеобразные украшения на лице повели себя как обыкновенные синяки, явив миру лиловый центр багровых пятен, опоясанных темно-синими каемочками.
— Зато ты перестала чесаться, — утешила меня Лира. После моей истерики она разразилась горькими слезами, обвиняя во всем случившемся себя. Отто успокоил меня, успокоил Лиру, а потом сам успокоился всем имеющимся в комнате спиртным. Сейчас он дрых на моей кровати, сотрясая мощным храпом цветок на подоконнике.
— У него сегодня выходной, не будем будить, — сказала подруга. — Ты как, справишься?
Я мрачно улыбнулась. Мне уже было море по колено.
Оторопевшим при виде меня землячкам я сказала:
— Порча. От конкурентов. Будете доставать, перешлю на вас.
Вечером по дороге в общежитие я встретила Иргу. Он молча рассмотрел меня и сказал нежным голосом, растягивая гласные:
— Я говорил тебе, что ты мне нравишься?
Я покачала головой.
— Ты нравишься мне, — молодой некромант провел ладонью по моей щеке. — Ты напоминаешь мне моих лучших зомби, а ведь я так люблю свою работу. Дивный цвет лица! Эй, эй! Осторожнее! Это моя любимая рубашка! — он быстро сбросил с себя загоревшуюся одежду.
Пронаблюдав, как догорает на земле рубашка, Ирга сказал:
— Женюсь только на простой женщине. Никаких магичек дома. Будет хоть какая-то гарантия, что семейные скандалы обойдутся без членовредительства.
— Членовредительство? — я наступала на некроманта, сжав кулаки. — А что, хорошая мысль!
— Ола, — парень быстро отодвигался. — Этот орган мне дорог.
— Этот орган мне дорог.
— Скоро будет дорог как память! — я наконец нашла на ком оторваться. — Значит, как зомби!