Праздник был не очень веселым. Все устали и еще не разрядились после недавних событий.
Событий хватало и дальше, в основном неприятных. Жорж пошел на корму помыться после вахты, и вдруг волна закинула туда физалию, она шлепнулась Жоржу на ногу. Я не мог спросонья понять, почему вопли, а поняв, бросился искать бутылку с нашатырным спиртом, намочил в нем вату и прекратил страдания Жоржа. Мы теперь ученые, нашатырь действует быстро и удивительно эффективен.
Ветер непрестанно меняется, парус капризничает, не дает и поесть как следует. Выбираем шкоты, жуя на ходу. Норман связался с Барбадосом, в эфире возник голос радиста яхты «Ринг Андерсен». И выяснилось то, чего втайне мы опасались: яхта еще в порту!
Мы тут считаем дни до ее прихода, боимся перелить лишнюю каплю в чью-нибудь фляжку, а она в порту!
Капитан, видите ли, не хочет рисковать, удаляться от берега, ждет, пока подойдем поближе: «Через недельку, бог даст, отчалим, куда торопиться?»
Тур вызвал к радиотелефону Ивон.
Он ни словом не обмолвился о нехватке воды, о поломке весла. Он надеялся на ее сообразительность: эфир кишит посторонними слушателями, ни к чему давать пищу сплетням: «Слыхали? А на «Ра»-то, на «Ра»…»
— Неделя — хорошо, — говорил Тур. — А пять дней — лучше. Ты поняла? Еще лучше!
В тоне его звучало: «Отплывайте немедленно, какого дьявола, дорог каждый день!»
Чем-то знакома эта интонация, о чем-то она напоминает… Ну, конечно, вспомнил!
Был сорок третий день нашего прошлогоднего путешествия. Нас качало и заливало. Тур созвал совет.
— Хочу сообщить нечто важное. Мне кажется, настала необходимость всерьез подумать…
Мы замерли. Если уж Тур говорит: «Нужно всерьез подумать», значит, дело плохо.
— … о фильме об экспедиции.
— …?!
— Я наблюдал все это время, как идут дела, и считаю, что съемок на самом корабле недостаточно, необходимы кадры со стороны, днем и ночью, в различных ракурсах. Считаю, что нужно послать телеграмму Бруно Вайлати и Ивон, чтобы они зафрахтовали корабль и шли нам навстречу.
Мы переглянулись. Разумеется, мы были «за»!
Тур прочел нам телеграммы для Ивон и Бруно и рекомендовал Норману попытаться выйти на связь завтра же, не дожидаясь традиционного вторника.
Каждый понимал, не по словам, а по тому, как они были сказаны, что подается замаскированный сигнал «SOS», что Тур, заботясь о нашей безопасности, решил подстраховаться. Но обставил свое решение так, чтобы репутация «Ра» не могла ощутимо пострадать.
Здесь следует сказать, что наш руководитель находился в весьма сложном положении. Хотя каждый член экипажа расписался в том, что идет на риск сознательно и добровольно, это была сторона чисто юридическая. Никакие подписи и декларации не могли освободить Тура от моральной ответственности за судьбу экипажа в целом и отдельных его представителей. Причем интернациональность наша еще более усугубляла эту ответственность, придавала ей особые оттенки: вообразите себе — среди шести белых гибнет единственный негр! Или «утрачен» единственный же представитель социалистического лагеря! Ситуация?! Как бы Тур ни был увлечен своей научной идеей, указанные выше соображения, к великой чести его, всегда были у него на первом месте. Именно этим и объясняются все данного рода переговоры и просьбы о помощи.
Осознают ли на «Ринг Андерсен», что им действительно нужно поторопиться?
Взволнованный, я отправился успокаивать нервы, все к той же брезентовой стенке. Обследовал ее, обнаружил свежие повреждения. Пришлось раздеться и лезть в воду.
По заключению Нормана, состояние «Ра» таково, что единственное наше спасение — в движении. Движение ускорится, если мы еще больше вынесем парус вперед. Легче будет управлять и держаться ветра, а идя строго по ветру, мы неминуемо достигнем какой-нибудь точки американской земли.
Подвинуть парус, не порвав его, не сломав рея, можно лишь одним способом: подать вперед верхушку мачты, потравив бакштаги (!) и натянув переднюю ванту.
Норман никого к этой операции не допустил, сказал, что справится сам. Весь день лазил по кораблю, осторожно и равномерно отвязывал и перевязывал концы, а к вечеру Норман, Тур и Карло, используя тали, потянули ванту и мачта подалась на добрый метр. Опять парус царапал нижней своей шкаториной нос «Ра», и опять Тур и Карло орудовали пилой. Форштевень еще укоротился, на корме прибавилось «плавучести», а мы стали более устойчиво держаться к ветру.
Следующий день — тридцать девятый день плавания — сплошь состоял из радиоконтактов.
Ровно в 9.00 Норман вышел в эфир, Барбадос тотчас ответил. Ивон, умница, поняла, что требовалось, и проявила максимум энергии.
Каковы же новости?
«Ринг Андерсен» — судно тихоходное и мало пригодное для открытого океана (так, по крайней мере, считает капитан). Капитан не хочет удаляться от берега более чем на 300–400 миль, поэтому он склонен подождать, пока мы приблизимся к Барбадосу, и тогда идти навстречу.
Есть, однако, счастливая оказия. На Барбадосе сейчас находится научно-исследовательское судно ООН «Каламар», оно изучает фауну океана и может выйти к нам послезавтра, а еще через четыре дня быть возле нас. Но для этого рейса «Каламару» нужен резон. Нас просят ответить на ряд вопросов, касающихся рыбы, которая вокруг нас плавает, и птиц, которые вокруг нас летают. Если ответы удовлетворят, то судно выйдет.