«После обеда занялись подъемом сломанного весла».
Еще через несколько строк:
«Вначале трудно закрепить весло, так как веревки сухие и скользят, потом — трудно убрать, так как веревки мокрые, разбухают и натягиваются».
· · · · · · · · · · · ·
«Назавтра. Лопасти наших весел очень велики, рукоятки не могут выдержать нагрузки — вот и ломаются одно за другим».
· · · · · · · · · · · ·
«23 июня. Стоял на вахте и помогал Норману и Абдулле приделывать новую рукоять к веслу».
· · · · · · · · · · · ·
«Весло», «веслу», «веслом», «о весле» — грустная грамматика.
Кончалось прошлогоднее плаванье, и «Ра-1» был почти по мостик в воде, изменилась погода, изменились мы — только одно не изменилось: чем открывали мы сезон, тем и завершали.
«3 июля. Распределились по кораблю: Сантьяго у кормила, Тур, Жорж, Карло, я — слева на палубе, Норман — на мостике. Это — пока, по мере продвижения весла мы будем тоже передвигаться. Единственный путь с левого борта на правую половину кормы — через крышу, так как все остальные пути отрезаны хитросплетением Карловых веревок. Поднимаем весло и принимаемся взбираться на крышу. Стараемся обойти веревки, не повредить антенну, не сломать себе шею и не проломить голову товарищу, а главное — не упустить весло в воду. Норман припас петлю для того, чтобы весло зафиксировать в гнезде на поперечном бревне у кормы.
Торопиться нельзя, но нельзя и медлить. Когда мы все собираемся на корме, корабль оседает, черпает воду, еще и еще, — Норману уже по пояс.
— Давайте скорее, и лишние на левый борт, — говорит Тур.
Быстро спускаем весло в воду, но неудачно — Норман не успел набросить петлю, вновь тянем эту махину (примерно 200 килограммов) вверх, вся корма в воде, не успеет волна скатиться, набегает вторая — наконец Норман затянул петлю, Карло мгновенно фиксирует конец каната на перекладине мостика.
— Есть! — кричит Тур, — Юрий, Жорж, уходите, слишком тяжело!
Весло уже действует, рулит вовсю, но беспорядочно, в разные стороны; Сантьяго на мостике упарился, теперь ему, кроме ветра и течения, нужно учитывать еще и прихоти огромной, бестолково болтающейся за бортом деревяшки, она пока что не помогает, а мешает — но Сантьяго молодец, держит курс, парус не заполоскал ни разу, сейчас-сейчас, последние шлаги — к поперечине внизу, к перилам мостика вверху, —
Готово. У нас вновь два рулевых весла.
Усаживаемся на завалинке и переживаем события. «Это был великолепный пример содружества наций», — подводит итоги Тур».
Почему нам в прошлом году так не повезло с веслами?
А почему нам, собственно, должно было с ними везти?
Разве мы знали до тонкостей заранее, какими им быть — именно на этом корабле, на этом маршруте?
Мы фактически тем и занимались, что учились их делать — от поломки к поломке, методом проб и ошибок. Уточняли их положение, угол наклона, способы крепления, испытывали толщину веретена, длину его, ширину и форму лопастей.
Мы даже с исправными, целыми веслами сперва не умели управляться. Однажды, когда нас в бессчетный раз закрутило и мы битый час пытались вернуть «Ра» на курс, я увидел возню на мостике. Карло вырывал у Абдуллы рукоять весла и старался повернуть его влево. Абдулла же почему-то упорно удерживал его в неправильной позиции, потому наши усилия и были тщетны.
Все, что рассказано, повторяю, касается первого плавания; ко второму мы уже подошли не лыком шиты. Учли и предусмотрели, казалось бы, все, что нужно, а просчитались в мелочи: в рогатине-вилке.
Весла были из мачтовой отборной сосны, очень твердой и прочной, а вилка — из железного дерева, которое еще тверже и прочнее. Железное дерево понемножку перетирало сосну, уключина ела весло — и съела.
Итак, весло сломалось. Вторым мало что можно было сделать: полная парусность, огромные волны, и подвижности у веретена почти никакой. Через несколько минут нас развернуло, и мы стали к ветру правым бортом, корма тут же была залита. Мы суетились. Норман зачем-то снял компас и сунул мне в руки, я растерянно стоял, пока не услышал голос Тура:
— Плавучий якорь за борт! Надо выйти под ветер!
Я прыгнул с мостика вниз. Внизу, бранясь, орудовал Карло: веревки большого якоря безнадежно запутались, это я виноват, я обязан был за ними следить.
Тур кричал, чтобы немедленно привели якорь в порядок, я возился с засохшими канатами, пытаясь понять, где у них голова, где хвост, Карло тем временем выбросил запасной, малый якорь и вернулся мне на помощь. Мы совладали с канатами и повесили ненужный уже якорь на крюк.
Вслед за этим с огромным трудом мы извлекли лопасть с остатком веретена и поместили его на корме.
Теперь надлежало заняться парусом.
Его необходимо было убрать, ибо рей бился о мачту так, что вот-вот что-нибудь должно было сломаться: либо мачта, либо рей. А убрать парус на таком ветру — задача нелегкая.
После недолгих споров решили убирать его постепенно, беря рифы. Взяли первый риф — и обнаружилось, что на рифовых точках не везде есть фиксирующие концы, срочно пришлось их привязывать. На втором ярусе концов вообще не было, снова кинулись искать свободные веревки, приспосабливать их, кляня собственную беспечность. Кое-как взяли и второй риф, и уменьшенный втрое парус был направлен по ветру.